За КПП училища солдаты в касках и бронежилетах выметают отработанные гильзы. Обстрел городка ведется с высотного здания Госснаба, с крыш соседних жилых домов.

При нас прицельным выстрелом в затылок был убит десантник. Вышел покурить. Переброшенной через забор гранатой тяжело ранен курсант училища. Обстреляна готовая к отправке партия беженцев — жены, дети офицеров. Здесь обошлось без жертв.

Несмотря на крайнюю сложность обстановки, к 24 января задержаны 11 человек. Кто они? Молодые инженер Госстроя, сотрудник милиции, художник... Наши переговоры с «пленными» не удались. По словам подполковника внутренних войск Васильева, они отпущены «за неимением фильтрационных пунктов». Здесь, в гуще событий, ясно лишь одно. Льется кровь.

Каждый день — новые жертвы. Когда это кончится? — спрашивали у нас в Сальянских казармах. Могло ли не начинаться? — спрашивали мы в ответ.

И убедились: могло. В газетный репортаж не втиснешь обильных доводов. Приведем лишь один. документ. Копию телеграммы, отправленной 19 января из общевойскового училища в адрес М. Горбачева и Д. Язова. Под ней подписались председатель офицерского собрания А. Савельев и начальник политотдела А. Русаков. Оба — полковники. Бывшие «афганцы». Из тех, кто готов за неудобную правду закончить службу в отдаленном гарнизоне.

«...Доводим до вашего сведения, что... контроль за обстановкой в городе держит Народный фронт. Информация а центральной прессе не всегда объективна и вызывает недовольство местного населения. Считаем, применение вооруженной силы приведет не просто к изоляции военнослужащих, но и к полному разрыву отношений, поставит под угрозу безопасность их семей... вызовет рост антирусских настроений...»

В полночь, через несколько часов после отправки телеграммы, в заблокированный город вошли войска. А к пяти часам утра появились первые сообщения о чрезвычайном положении. Дальше — обратная реакция. Новые жертвы. Тысячи семей военнослужащих, оставляя квартиры и имущество, срочно эвакуируются из города десятки тысяч русских бакинцев осаждают местные комендатуры. На них уже не действуют призывы «не поддаваться провокационным слухам», как и упреки в панических настроениях. Сидя на чемоданах, они чувствуют себя заложниками неизвестности.

Вчера ездили в Бакинский аэропорт. Вмесе с двумя представителями Народного фронта Азербайджана вывозили из города женщину-армянку. Во время погромов ее «прикрывали» соседи-азербайджанцы, как только стало возможно — взяли к себе жить давние друзья русские. (Ну почему, говоря о нормальной человеческой дружбе, надо называть национальности людей?) Надо. Потому что и те, и другие рисковали и погромщики еще ходят где-то по бакинским улицам. Тамара Суреновна («Ну почему я должна, этого «Суреновна» опасаться?») всю дорогу вспоминала об оставленных книгах. Всю жизнь их собирала. До порта мы доберемся нормально. У проходной 18-летний парень с автоматом проводит нас в зал ожидания, где сидят беженцы, и начнется знакомая катавасия. Комендант аэропорта, майор внутренних войск, мило пошутит с нами, сказав, что билеты в кассе, а в кассе их нет, и ими спекулируют.

Пожилая женщина, согнувшись от боли в пояснице — нервный приступ, — будет сидеть и тихо ждать, что там решится. И все это безобразие, когда никто толком ничего не знает, когда расписание нарушено, продолжается, пока майор-десантник Зеленко в пять минут не найдет командира порта, летящего в Москву... Мы понимаем, почему улетает Тамара Суреновна.

Мы не понимаем, как вышло так, что она должна это сделать.

Приехали в городскую больницу скорой помощи, говорили с врачами, ранеными, ходили в реанимационное отделение. Рассматривали рентгеновский снимок. Пуля вошла в плечо и прошла до живота... Простите нас за печальную арифметику: по книге регистрации больных мы посмотрели характеры ранений почти у 150 пострадавших. Многие ранения — в плечи, грудь, живот. Думаю, это не частный вопрос — характер применения оружия в условиях города. Не сомневаемся — войскам оказывали сопротивление. Жилые дома вдоль дорог стреляли, из них кидали бутылки с зажигательными смесями, прицельно били солдат снайперы. Не беремся советовать военным, но существуют ведь в мире и иные методы «наведения порядка». Нужны профессионалы, умеющие выполнять поставленную задачу не любой ценой. Никакой цены для человеческой жизни нет, как нет цены для нелепой, случайной смерти.

Да, чрезвычайное положение — вынужденная несвобода, но и несвобода, коль уж принято о ней решение, должна быть правовой.

Сегодня в городе, впервые с момента введения чрезвычайного положения, начали работать почти все магазины. Оживленнее стало на улицах — заработали автозаправочные станции. Однако, общественный транспорт, за исключением метро, по-прежнему бездействует.

На улицах появились самодельно изготовленные листовки, призывающие к выходу из рядов КПСС и ВЛКСМ. Однако думаю, что вступление в партию, как и выход из нее, дело сугубо добровольное. Об этом, в частности, говорилось и на внеочередном пленуме ЦК Компартии республики, состоявшемся вчера поздно вечером.

На пленуме был рассмотрен организационный вопрос — выборы первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана.

Они состоялись на альтернативной основе. Из четырех кандидатур на голосование было поставлено две: Г. А. Гасанов, секретарь ЦК Компартии Азербайджана, и А. Н. Муталибов, Председатель Совета Министров республики. Двое других — В. А. Гусейнов, председатель КГБ республики, и Т. Оруджев, секретарь ЦК Компартии республики,— сняли свои кандидатуры. Большинством голосов первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана избрав товарищ Муталибов А. Н. В своем обращении к участникам пленума он особо подчеркнул мысль о том, что сегодня для восстановления нормальной обстановки в городе и республике необходимы подлинный авторитет Компартии и четкая работа института местной власти.

По сообщению на пленуме представителя Минздрава республики, за дни введения чрезвычайного положения погиб 101 человек, около ста человек находятся в тяжелом состоянии и 500 ранены. Сообщено также, что первичная партийная организация аппарата ЦК Компартии Азербайджана исключила из рядов КПСС бывшего первого секретаря ЦК Компартии республики Везирова. Плеиум создал комиссию.

В Баку создана пресс-служба при военном коменданте города. Сообщено, что в Кяпазском районе во время движения по шоссе военной автоколонны один из бронетранспортеров совершил наезд на «Жигули» — погибли двое, двое других пассажиров доставлены в больницу.

...Впечатление такое, что попали в парк боевой техники. Стоят БМД, БТРы, командно-штабные машины. Здесь, в Бакинской бухте, и произошли вчера, быть может, главные события.

Мы уже рассказывали о забастовке моряков, с 0 часов 24 января в бухте было введено чрезвычайное положение, и корабли обязаны были уйти. Но шел проливной дождь с ветром и, как сказал мне Гулу Гулиев, заместитель начальника «Каспморнефтегазфлота» по эксплуатации, в связи с погодой выполнение требования уйти из бухты перенесли на 25 января.

Суда начали выходить, у причала остались «Нефтегаз-30», теплоход «Оруджев» и плавбаза... На рейде «Вододей-4», еще одно судно.

Что же произошло потом?

- Мы получили приказ занять морвокзал, «Оруджев» и плавбазу, — рассказал мне лейтенант ВДВ Дмитрий Саксеев.— Были данные, что на флагмане прячут оружие. Приехали, развернулись на площади цепью, заняли вокзал, зашли на корабль. Оруия не было. Как выяснилось позже, его увезли два дня назад.

И в то время, пока мы были на «Оруджеве», к нам стали подходить корабли. Мы дали предупредительные выстрелы. А в ответ — огонь из автоматов. Ребята из разведроты рассказывали потом, что те, кто в рубке был, голов не поднимали — так крепко их поливали. В этом бою — а это был настоящий скоротечный бой — погиб 19-летний сержант из разведроты и двоих ребят ранило.

А. КРАЙНИЙ,

Д. МУРАТОВ.

Г. САПРОНОВ,

Б. ВИШНЕВСКИЙ.

(Наши спецкоры).

Последнее обновление 29.03.2004 год