Дискуссии и обсуждения

Генерал-лейтенант запаса П. В. Мальцев.
кандидат военных наук.
(Павел Васильевич Мальцев в 1940 - 1941 гг. был курсантом Пуховического военного пехотного училища. В Великой Отечественной войне участвовал с 27 июня 1941 года в должности командира пулеметного взвода 468-го стрелкового полка 111-й стрелковой дивизии Северо-Западного фронта. Закончил войну начальником оперативного отдела 1-го гвардейского стрелкового корпуса 1-го Прибалтийского фронта.),

В освещении событий начального периода Великой Отечественной войны участники дискуссии обращают внимание на слабое управление советскими войсками, а иногда и его потерю. В предлагаемой статье нам хотелось бы раскрыть некоторые вопросы организации управления Западного особого военного округа (с 22 июня 1941 г. Западного фронта) в предвоенные годы и с началом боевых действий.

Накануне войны управление организовывалось в соответствии с положениями временного Полевого устава 1936 года, проекта Полевого устава 1940 года, Временного наставления по полевой службе войсковых штабов 1936 года.(Временный Полевой устав РККА (ПУ-36). - М.: Госвоениздат, 1937. С. 59; Полевой устав Красной Армии 1940 г. Проект. - М.: Воениздат, 1940. С. 28 - 29; Временное наставление по полевой службе войсковых штабов. М.: Воениздат, 1936.- С. 9-10.) Сущность управления в операции, как указывалось в этих документах, заключалась в поддержании высокой боевой готовности соединений и частей; в организации и ведении непрерывной разведки, постоянном добывании и анализе данных об обстановке, принятии решения на операцию и своевременном доведении задач до подчиненных; в организации взаимодействия между элементами оперативного построения, родами войск и соседями. Важной задачей являлась организация контроля за исполнением отданных приказов и распоряжений, всесторонним обеспечением войск, работой органов тыла и средств связи. Искусство управления заключалось в том, чтобы на основе глубокого и всестороннего анализа обстановки предвидеть развитие и ход операций, правильно оценить возможное противодействие противника, принять необходимые меры по преодолению его сопротивления и достичь цели операции.

Выполнение этих функций возлагалось на управление военного округа (фронта), которое состояло из штаба округа (фронта) и ряда управлений (отделов), подчиненных командующему и военному совету. Основным рабочим органом являлся штаб, состоящий из нескольких отделов. Ведущим был оперативный отдел, а его начальник пользовался правами заместителя начальника штаба.

В первой половине 30-х годов в Белорусском военном округе (с 29 июля 1938 г. Белорусском особом военном округе) напряженно и всесторонне велась подготовка штабов и войск к отражению возможной агрессии с Запада: проводились крупные учения и маневры, в том числе широкоизвестные маневры 1936 года. Однако в ходе репрессий 1937-1938 гг. хорошо подготовленные и обладающие большим опытом практической работы кадры были выведены из строя. На их место буквально накануне войны пришли генералы и офицеры, безгранично преданные партии и народу, но не имевшие достаточных навыков в руководстве крупными соединениями и оперативными объединениями в условиях войны. Более того, у многих из них была подавлена инициатива и появилась боязнь ответственности за последствия своих действий.

Оперативная подготовка в округе (с 11 июля 1940 г. Западном особом военном округе - ЗапОВО) интенсивно проводилась и перед войной. Много работал в этой области и его командующий. Так, с августа 1940 года генералом армии Д. Г. Павловым лично проведены фронтовая военная игра, пять армейских полевых поездок, армейская командно-штабная военная игра на местности, пять корпусных военных игр, радиоучение с двумя механизированными корпусами, корпусное и два дивизионных учения с войсками в зимних условиях. Кроме того, Генеральный штаб в октябре 1940 года осуществил с управлением округа фронтовую полевую поездку. В их ходе выявилось значительное отставание уровня подготовки командующих (командиров) и их штабов от требований вооруженной борьбы, организации взаимодействия в различных условиях обстановки. Партийно-правительственная комиссия, проверявшая состояние Вооруженных Сил в 1940 году, отмечала, что эти отрицательные моменты "при наличии молодых и недостаточно опытных кадров привели к отставанию в ряде вопросов подготовки армии к войне".

Крупными недочетами в оперативной подготовке командующих и их штабов в то время являлось отсутствие соответствующего наставления или официального учебного пособия. В известной степени этот пробел был восполнен документами совещания руководящих военных работников в конце 1940 года. Но его материалы оставались достоянием лишь узкого круга лиц, и к началу войны командный состав не усвоил их в полной мере.

Серьезным недостатком в системе управления округа и армий к началу войны являлась и неукомплектованность штабов личным составом, средствами связи и транспортом по штатам военного времени. Анализ архивных документов показывает недокомплект некоторых полевых управлений армий даже по штатам мирного времени. Например, управление 13-й армии (командующий генерал-лейтенант П. М. Филатов, начальник штаба полковник А. В. Петрушевский) начало формироваться в первой половине мая 1941 года. На 21 июня оно было укомплектовано личным составом на 40, техникой - на 20 проц., средств связи не имело. Не хватало 64 человек начальствующего состава.

Важнейшим средством непрерывного управления войсками являлась связь. Однако в табельных средствах войска связи округа испытывали недостаток. Они были обеспечены: радиостанциями (армейскими и аэродромными-на 26-27, корпусными и дивизионными - на 7, полковыми - на 41, батальонными - на 58 проц.), аппаратами (телеграфными на 56, телефонными - на 50 проц.), кабелем (телеграфным - на 20, телефонным - на 42 проц.).

Связь с войсками базировалась в основном на постоянные телеграфные и телефонные линии Наркомата связи СССР. Существенными недостатками в ее подготовке к войне были: построение общегосударственной проводной сети по радиальному принципу, при котором узлы и линии связи сосредоточивались в крупных промышленных и административных центрах; отсутствие узлов связи и обходов больших населенных пунктов; размещение узлов связи в помещениях, не защищенных от авиации противника; наличие только воздушных линий связи, идущих вдоль шоссейных и железных дорог, отсутствие кабельных и подземных магистралей. Все это повышало уязвимость линий связи.

Необходимо отметить, что наличие строительных материалов в органах Наркомата связи на территории округа для постройки и восстановления постоянных линий связи на случай войны по донесению начальника штаба округа генерал-майора В. Е. Климовских могло удовлетворить лишь на 10-20 проц. потребности при ведении фронтовой операции начального периода войны6.

Радиосвязь ни организационно, ни материально не была подготовлена к выполнению боевых задач. Подготовка радистов не соответствовала требуемому уровню. Доведение радиоданных до подчиненных штабов на случай войны предусматривалось в мобилизационный период.

Таким образом, система управления войсками округа накануне войны не полностью отвечала предъявляемым к ней требованиям. Военные советы округа и армий слабо представляли характер возможных действий при внезапном нападении агрессора. Командующие и штабы не имели твердых навыков в подготовке операций, организации и поддержании взаимодействия родов войск. Кроме того, инициатива командных кадров сковывалась всевозможными запретами "до особого распоряжения". Очень слабо была подготовлена и ненадежно замаскирована система пунктов управления и связи. Последствия этого проявились с началом войны.

22 июня 1941 года около часа ночи штаб ЗапОВО получил шифровку с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай отражения ожидавшегося с утра нападения. В 2 ч 25 мин аналогичное распоряжение было отдано армиям и укрепленным районам. Однако заброшенные в наш тыл диверсионные группы противника после 2 часов нарушили проводную связь. К утру она прервалась со всеми армиями. Кроме того, в последних и радиостанции оказались уничтоженными или поврежденными. Это осуществлялось парашютными десантами различного состава, например, в районе Радуни и Начи, по непроверенным данным, действовал десант в количестве до 1000 человек.

По мере восстановления связи по телеграфу в войска передавалось распоряжение военного совета фронта о приведении в боевую готовность. Но в армиях его получили слишком поздно, там успели только расшифровать приказания и отдать отдельные распоряжения. Нужно сказать, что шифры и кодовые таблицы были чрезвычайно сложные, и требовалось много времени на обработку оперативных документов. Поэтому нередко командиры (командующие) распоряжения в войска отдавали открытым текстом, что и использовал враг. Нарушение связи в ответственный момент и ограниченность времени в передаче распоряжений не дали возможности штабам довести сигнал боевой тревоги до большинства соединений, и многие из них не заняли заблаговременно рубежи обороны. Все же некоторые командиры, не боясь ответственности, подняли по тревоге подчиненных. Например, командир 86-й стрелковой дивизии полковник М. А. Зашибалов, получив в 2 часа 22 июня сведения от начальника погранзаставы о подготовке немецко-фашистских войск к форсированию Западного Буга, поднял части по тревоге, о чем доложил командиру корпуса.

Однако командование фронта имело указание наркома обороны "не поддаваться ни на какие провокационные действия". Лишь через полтора часа оно убедилось, что началась война. В 5 ч 25 мин генерал армии Д. Г. Павлов отдал войскам 3, 10 и 4-й армий боевое распоряжение: "Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому". Но данный приказ запоздал - многие соединения и части армий прикрытия уже вели боевые действия.

Еще хуже обстояло дело с соединениями второго эшелона. Так, 17-й механизированный корпус (командир генерал-майор М. П. Петров) был поднят по тревоге штабом округа в 5 ч 45 мин. О начале же военных действий его воины узнали после выступления В. М. Молотова по радио, несмотря на то, что связь со штабом фронта существовала. Задача же корпусу была поставлена лишь вечером.

Война застала соединения округа в стадии отмобилизования. Вместе с ними пополнялись и органы управления, что не могло не сказаться на их деятельности. Более того, в первые часы войны погибли многие офицеры в результате действий немецких диверсионных групп и пострадал личный состав частей связи от целенаправленных ударов авиации. Так, батальон связи 14-го механизированного корпуса (командир генерал-майор С. И. Оборин) от бомбардировок врага утром 22 июня потерял 70 проц. своего состава, а штаб корпуса остался в 20-процентном комплекте от штатной численности.

Не приняли в первые часы войны самостоятельных решений, кроме приведения войск в боевую готовность, и командующие и штабы армий. Убедившись, что агрессия началась, они стремились претворить в жизнь планы прикрытия госграницы, которые уже не соответствовали сложившейся обстановке. Из-за потери управления штаб фронта не знал истинного положения своих войск, масштабов боевых действий. Это не позволяло правдиво информировать Генеральный штаб о состоянии дел в его полосе. Для контроля и оказания помощи в организации управления в штаб фронта в первый день войны прибыли заместители наркома обороны Маршалы Советского Союза Б. М. Шапошников и Г. И. Кулик с группой генералов Генштаба. Но и они не сумели разобраться в создавшейся обстановке. Не случайно вечером того же дня нарком обороны потребовал от войск фронта перейти в наступление с целью разгрома вклинившейся группировки врага и перенесения боевых действий на его территорию. Генерал армии Д. Г. Павлов принял решение и отдал приказ войскам, который уже не соответствовал действительности, а в условиях потери управления до многих штабов задача доведена не была.

24 июня командующий 3-й армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов доносил: "...линии на Волковыск, Лиду капитально разрушены и восстановить их своими средствами не могу. Имею для связи со штабом фронта только одну радиостанцию. Ориентировки фронта не имею в течение двух суток". Не знал командующий и о том, что делается на флангах, так как связь с 11-й армией Северо-Западного фронта и с 10-й армией отсутствовала. В результате, несмотря на героическое сопротивление войск Западного фронта, противник к 6 часам 22 июня продвинулся на 4-5 км. Командующий 4-й армией генерал-майор А. А. Коробков докладывал: "Связь и управление войсками... чрезвычайно затруднены ввиду полного отсутствия проволочной связи и недостатка (в связи с потерями) в радиосредствах связи и в подвижных средствах". "Начало Отечественной войны застало радиосвязь в армейском звене совершенно бессистемной: ни централизованных радиоданных, ни указаний по организации радиосвязи от штаба Западного военного округа..." - вспоминал впоследствии начальник связи 13-й армии полковник И. Ф. Ахременко.

Таким образом, 22 июня командующий и штаб фронта потеряли организованное управление войсками. Это произошло потому, что противник, заблаговременно располагавший данными о размещении наших пунктов управления, узлов и линий связи, сумел значительную часть их вывести из строя первыми ударами авиации. Узлы связи и особенно линии связи, охрана которых была организована неудовлетворительно, выводились из строя вражеской агентурой и различными диверсионными группами, возможная деятельность которых с началом войны штабами фронта и армий недооценивалась.

В создавшихся условиях начальник штаба фронта принимал все зависящие от него меры для установления связи с войсками и налаживания управления ими. Однако значительные потери средств связи в первые же часы войны, трудности их восполнения, систематические повторные удары противника по штабам, узлам и линиям связи срывали все мероприятия по восстановлению связи с войсками.

Немаловажное значение имел большой отрыв пунктов управления от войск. Так, штаб 4-й армии (начальник полковник Л. М. Сандалов) к исходу 22 июня находился в 50 км от линии фронта. Такая же картина наблюдалась и в 10-й армии (начальник штаба генерал-майор П. И. Ляпин), а с переходом ее штаба в Вавилы он оторвался от своих соединений и частей первого эшелона более чем на 100 км. Штаб фронта находился в Минске на не досягаемом для армейских радиостанций расстоянии. Его вспомогательный пункт управления, не имея узла связи, не мог оказать влияния на ход сражения.

Не изменилось положение и 23 июня. Соединения, предназначенные для контрудара, были разбросаны во всей полосе фронта. Отсутствие твердого и непрерывного управления не позволило собрать их и нанести по вклинившемуся противнику сосредоточенный удар. Связь, как и в первый день войны, работала нерегулярно, с большими и длительными перерывами. Лишь кратковременно она восстанавливалась по радио с 3-й и 10-й армиями.

В ночь на 24 июня командующий фронтом уточнил задачи войскам. Он решил вводом резервов на обоих крыльях и одновременным контрударом двух мехкорпусов из района Гродно на север против 3-й танковой группы врага создать перелом в ходе боевых действий в свою пользу. Однако это решение не соответствовало обстановке: корпуса к этому времени понесли большие потери, не имели связи с отходившими соединениями и соседями, авиационного прикрытия. Более того, в ходе подготовки операции со стороны ряда работников штаба, управлений Западного фронта и отдельных командующих армиями и командиров соединений отмечались случаи ведения переговоров открытым текстом по важным вопросам, без применения шифра и таблиц. При этом назывались должностные лица и части. Такое использование технических средств связи позволяло противнику подслушивать переговоры и быть в курсе намечавшихся действий наших войск.

С утра 24 июня вражеская авиация начала бомбардировку Минска. Было попадание и в штаб округа, где находилось командование фронта. В связи с этим принимается решение о переезде его на командный пункт в район Боровой. Перебазирование туда еще больше затрудняло управление, так как оборудованного узла связи там не имелось. Попытки восстановить потерянное управление через делегатов связи с использованием подвижных средств (самолетов У-2, СБ, бронемашин, легковых автомобилей) не дали положительных результатов: во-первых, фронт не располагал заблаговременно выделенными подвижными средствами, их приходилось изыскивать в ходе боевых действий; во-вторых, авиация противника уничтожала эти средства как в воздухе, так и на земле. Принимались меры и по линии командующего пограничными войсками НКВД БССР, которому предписывалось "через пограничников, хорошо знающих местность, установить связь, обеспечить взаимную информацию и получение директив и приказаний штаба фронта 50 сд, 21 ск, штабу 3 А, группе войск в Беловежской пуще и 75 сд".

Командующий фронтом продолжал отдавать одно за другим боевые распоряжения, в которых не учитывалась реальная обстановка, сложившаяся с первого дня войны. Кроме того, штаб фронта не знал, доведены ли они до войск. Так, в 15 ч 40 мин 25 июня командиру 6-го механизированного корпуса отдается приказ выйти из боя и форсированным маршем сосредоточиться у Слонима. Одновременно командующим 3, 4, 10 и 13-й армиями директивой предписывается отойти с занимаемых рубежей не позднее 21 часа. Получены ли эти распоряжения подчиненными, штаб фронта не знал.

Все это и предопределило неудачный исход боевых действий в период отступления. Быстрый отрыв главных сил армий не получился. Уже к исходу 28 июня враг отрезал пути отхода советских войск, находившихся в белостокском выступе. На следующий день он окружил левофланговые соединения 10-й армии юго-восточнее Волковыска, до 11 дивизий 3, 4 и 13-й армий в районе Минска. Отрезанные от остальных сил фронта, лишенные централизованного управления и связи, окруженные войска продолжали сражаться до 8 июля, сковав около 25 дивизий - почти половину группы армий "Центр".

Потеря управления войсками, незнание истинного положения дел, а отсюда и поспешность в принятии решений, часто необоснованных и невыполнимых, отсутствие контроля за исполнением отданных распоряжений, на наш взгляд, свидетельствуют о растерянности командования фронта, а может быть, и неспособности управлять объединениями (соединениями) в сложной боевой обстановке. Подтверждением могут служить примеры из деятельности штаба фронта той поры.

22 июня полевое управление 13-й армии направлялось в Новогрудки, затем было перенацелено в район Молодечно, куда прибыло к 18 часам 23 июня, не имея ни войск в своем распоряжении, ни поставленных фронтом задач. Только в 21 час 24 июня штаб получает распоряжение, в котором были определены состав армии и задача на наступление. Но где эти соединения и их штабы, не указывалось, не определялся также и срок начала наступления. Все же командующий в 22 ч 30 мин принимает решение и через делегатов связи пытается поставить задачи подчиненным. Само же управление армии с 2 часов 25 июня перемещается на новый командный пункт, где на рассвете в районе 2 км севернее Городка было атаковано танками противника и потеряло до 50 проц. личного состава, некоторые оперативные и шифровальные документы. Его остатки прибыли в Ждановичи. Не получая указаний фронта, командующий подчинил действующие здесь части 44-го и 2-го стрелковых корпусов, до этого никем не управляемые.

Около 4 часов 26 июня в штаб фронта поступили данные (источник неизвестен) о прорыве вражеских танков в направлении Заславль, Минск. Сразу же принимается решение о перемещении штаба в район Бобруйска. Управление небольшими группами начало выдвижение туда. Когда часть их была в пути, а некоторые уже прибыли в Бобруйск, последовало новое приказание - следовать в район Могилева. Таким образом, в течение 26-го и ночью 27 июня штаб фронта постоянно находился в движении. Управление войсками в это время практически отсутствовало. Командующий фронтом не мог оказывать влияния на ход событий в то время, когда в полосе фронта решалась судьба 10-й армии и многих соединений. Поражение советских войск западнее Минска явилось одним из следствий такого руководства со стороны его и военного совета.

В целях стабилизации фронта на рубеже Западной Двины и Днепра Ставка выдвинула туда резервы из глубины страны. Кроме того, 1 июля она включила в состав Западного фронта (и. о. командующего с 30 июня по 2 июля генерал-лейтенант А. И. Еременко) войска армий резерва. По сути дела, был создан новый Западный фронт. Его командующим 2 июля 1941 года назначается Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, начальником штаба-генерал-лейтенант Г. К. Маландин. Безусловно, им в такой сложной обстановке восстановить потерянное управление объединениями и соединениями было не под силу. Как докладывал начальник штаба фронта 2 июля 1941 года в Генеральный штаб, "части связи Западного фронта не отмобилизовались, о чем донесено начальнику связи Красной Армии 29.6.1941 г. ...Части связи 3, 4 и 13-й армий имеют потери от 50 до 100 проц. Прибывшее управление 16-й армии потеряло свой батальон связи при изучении маршрута следования" 19. В этих условиях приказы и распоряжения в войска по-прежнему часто не попадали, а если и доходили, то с большим опозданием и уже не соответствовали складывающейся обстановке. Резервы фронта вступали в бой разрозненно. Взаимодействие как между армиями, так и между войсками Западного и Северо-Западного фронтов также не было организовано. Штабы в работе проявляли нерешительность, что приводило к потере времени, которое использовалось противником для организации противодействия.

Таким образом, уже первые бои показали, что система управления Западного фронта не отвечала требованиям вооруженной борьбы, не обеспечивала наиболее эффективное использование имеющихся сил и средств. Командующие и командиры всех степеней в большинстве своем не смогли глубоко проанализировать сложившуюся обстановку, сделать соответствующие выводы и принять целесообразные решения. Штабы оказались неподготовленными организовать и поддерживать непрерывное управление войсками и вынуждены были перестраивать работу в сложной обстановке начала войны.

Серьезной причиной потери управления явилась низкая боевая и мобилизационная готовность войск и штабов накануне войны, а также неопределенность оперативно-тактических задач, поставленных войскам (наступление и оборона). Кроме того, командующие (командиры) и штабы оказались не в состоянии в ограниченное для изучения и оценки обстановки время принять обоснованное решение, довести его до подчиненных и организовать взаимодействие. Решения часто принимались без необходимых разведывательных данных о противнике и сведениях о своих войсках, без тщательного анализа обстановки. Полученные от вышестоящего штаба боевые задачи немедленно доводились до войск без соответствующего планирования и обеспечения. В последующем они неоднократно уточнялись, а зачастую менялись. Это приводило к тому, что объединения и соединения вступали в бой в весьма невыгодных для них условиях и не выполняли поставленных задач.

Командные пункты штабов всех степеней к работе в полевых условиях подготовлены не были. Сложная обстановка в начале войны вынуждала командование фронта и армий часто менять пункты управления и перемещать их на значительные расстояния. При этом районы размещения выбирались случайно и заблаговременно не готовились. Перемещение пунктов уравления на новое место заранее не планировалось и соответственно осуществлялось неорганизованно. Часто еще до прибытия в назначенный район принималось решение на размещение их в другом, и подчиненные штабы об этом в известность не ставились.

Много времени отнимала на новых командных пунктах фронта организация связи. Так, за период с 22 по 30 июня она вновь создавалась в пяти различных районах при наличии в штабе фронта одного полка связи. Все это приводило к потере управления войсками.

Одной из причин потери управления объединениями и соединениями фронта в начальном периоде войны явилась неустойчивая работа средств связи. Уже с началом боевых действий противнику удалось повредить наши телефонно-телеграфные линии государственной и местной связи, на которые в основном базировалась войсковая связь. Выход ее из строя при отсутствии радиосвязи или неумении ею пользоваться привел к потере управления. Обеспечить линейную связь своими силами фронт и армия не могли, так как не имели достаточных средств и укомплектованных частей связи.

За поражение войск Западного фронта в начальном периоде войны их командующий генерал армии Д. Г. Павлов, начальник штаба генерал-майор В. Е. Климовских, начальник войск связи генерал-майор войск связи А. Т. Григорьев, командующий 4-й армией генерал-майор А. А. Коробков были отстранены от исполнения служебных обязанностей и вызваны в Москву. 22 июля решением Военной коллегии Верховного суда СССР они были приговорены к расстрелу. Позже, 27 сентября 1941 года, к этой мере наказания приговаривается и начальник артиллерии генерал-лейтенант артиллерии Н. А. Клич.

Как показало расследование, проведенное в 1956 году по следственным материалам,

"обвинение генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова и Клича основано только на их показаниях, в которых они признали некоторые свои упущения по службе. Никакими объективными доказательствами эти показания осужденных не подтверждены. В деле отсутствуют какие-либо оперативные документы и нет компетентного заключения о характере упущений этих лиц"

Учитывая необоснованность предъявленных вышеуказанным генералам обвинений, Военная коллегия Верховного суда СССР в 1957- 1958 гг. реабилитировала их посмертно.

Источник - "Военно-исторический журнал".

Последнее обновление 8.05.03