Антон ГЕРАЩЕНКО — писатель;

Эдуард МУСТАФИНОВ — директор строящейся Ростовской АЭС;

Всеволод МАРЬЯН — редактор отдела науки журнала «Юность», руководитель экспедиции;

Нина СУШКОВА — инспектор Цимлянскрыбвода;

С. А. ЛОПУХИН, П. Г. СТРУКОВ и другие жители г. Цимлянска. А также активисты и члены движения «Зеленая волна» гг. Волгодонска и Цимлянска.

«И мы не на руку лапоть одеваем».

Русская пословица

«Мы, жители города Цимлянска Ростовской области, просим журнал «Юность» быть нашим адвокатом. Суть дела...»

Письмо это выбилось из обильной читательской почты, и тревогой и болью призывая нас быть защитниками не одного, не десяти человек, а миллионов и вместе с ними реки Дон.

«Кто услышит наш сигнал SOS? Кто избавит нас от призрака Чернобыля? От цепких, удушающих щупалец, тянущихся из времен застоя?»

Пока наши социальные, экономические и медицинские науки так и не пришли к единому мнению, какие же показатели считать главными при определении качества жизни людей, мы решили начать свой собственный анализ в Ростовской области с конкретного, не позволяющего давать двоякие толкования показателя — смертности. И, честно говоря, данные, представленные Госкомстатом СССР, потрясли наши представления о казачьем Доне как твердыне физического и нравственного здоровья. Оказалось, что из тридцати крупнейших городов страны Ростов вошел в тройку «лидеров» по количеству смертей. Так называемый естественный прирост на 100 человек населения (разница между числом умерших и родившихся) составляет всего 2 человека. Хуже дело обстоит только в Москве и Ленинграде. По смертности детей, умирающих, не прожив и года, Ростов следует сразу за городами Средней Азии и Закавказья, заняв восьмое место в этом траурном списке.

Экспедиции «Юности» пришлось изменить давно намеченные планы и, поменяв маршрут, срочно выехать в Ростов. В чем, к слову сказать, ее не могло остановить даже подлинное несчастье, нежданно обрушившееся на головы спецкоров журнала: мы лишились и того скудного редакционного оснащения, которое имели,— диктофона, кассет. Нас попросту обворовали. В первый же день приезда...

Город представил нам свою экологическую визитную карточку прямо на привокзальной площади. Река Темерник, пересекающая Ростов,— еще один зловонный и безжизненный памятник преступного неразумия и самоубийственной терпимости нашего времени, которое войдет в отечественную историю (наряду с другими мрачными эпитетами) как эпоха экологического геноцида. Счет загубленных рек, озер, лесов, природных памятников идет уже на десятки тысяч. Еще и еще раз приходим к убеждению, что с такими трудностями увидевшие свет Красные книги СССР и союзных республик — лишь маленькая глава еще не написанной гигантской Черной книги преступлений против родной природы и человеческого здоровья. Однако и сегодня толпы приезжающих и уезжающих ежедневно пересекают мост через Темерник у вокзала, не задерживая на реке взгляда.

Кто-то, правда, не обходит ее вниманием, судя по внушительному количеству годами сбрасываемых,в русло бутылок и пакетов от дорожных харчей. Но для большинства ростовчан реки этой до недавнего времени как бы и не существовало. Ну, слышали, что в Темерник, а значит, и прямиком в Дон сбрасывается ежегодно предприятиями города 200 тысяч тонн всякой грязи и отравы; ну, знали, что на его берегах небезопасно находиться (купаться уже с давних пор и в голову не могло прийти); ну, чувствовали его смрадное дыхание... Однако вроде бы его и не было вовсе. Это и понятно: памятник он памятник, когда один, а когда их тысячи, и все «на одно лицо», это уже серый, не бросающийся в глаза фон. Много опасностей несет он в себе. И страшно тут не только то, что люди отучаются видеть за его мглой многооб-разие, яркость, неповторимость разумного бытия, но и то, что на этом фоне подчас не замечают смертельную опасность, приближающуюся уже вплотную.

Видимо, учитывали это «отцы города», принимая решение о строительстве прямо в центральной части Ростова на реке Темерник мусоросжигательного завода. Такой вот экологический и здравоохранительный сюрприз согражданам. А что? Пьют же ростовчане воду, забираемую в местах с многократным превышением предельно допустимых концентраций вредных веществ, и ничего, молчат. Стоит же в центре города химический комбинат, окрестные жители стирают по утрам с окон белый налет неизвестно чего, терпят. Проходит же по некоторым улицам города до тридцати тысяч автомашин в день (по не нашим, к сожалению, а немецким исследованиям, выделяемые яды только 6 тысячами автомашин, проходящих в день по одной улице, увеличивают шансы ее жителей заболеть раком в 9 раз), зарегистрировано же в области уже 130 тысяч онкологических больных, стремительно растет кривая раковых заболеваний, но, поди ж ты,— молчат. Так что с фоном у нас все «в норме». Построим «во благо народа» мусоросжигательный завод прямо в центре: свозить экономнее, чем вывозить. Что из того, что в ложбине Темерника живут 200 тысяч человек и ядовитый дым будет проходить по этой естественной трубе через их жилища. Дышат же люди выбросами завода пластмассовых изделий и пластмассового цеха часового завода, которые хоть и невидимы, но высокотоксичны, так что переварят канцерогенный коктейль, образующийся при сжигании более 200 видов встречающихся в мусоре пластмасс. Правда, до сих пор неизвестно, что за неведомые отравляющие вещества образуются при их смешении, ну, так в этом пусть наука разбирается, изучит и доложит. А пока... Если люди не могут жить, не образуя мусора, то придется им потерпеть, будем его сжигать у них под носом.

Да, терпелив советский человек. Интересно, отмечаются ли подобные рекорды в книге Гиннесса? Живем, правда, скудновато и недолго, но в долготерпении любому «ихнему» фору дадим. Куда они против нас без нашего социального и экологического фона?!

Вот и терпели ростовчане, пока не дошли до них первые дуновения перестройки и гласности. Спохватились, когда из двенадцати запланированных на строительство мусоросжигательного завода миллионов освоено было уже восемь. И не чужих ведь — своих, кровных, вот что жалко.

Но... жить-то хочется. И Ростов возроптал. Собрали 25 тысяч подписей против завода, сплотились, поднажали и — одержали первую, очень важную для общественного самосознания победу.

Наш народ постепенно овладевает методами борьбы против своих «слуг», но еще мало кто из нас пришел к осознанной необходимости начинать с себя, со своего трудового коллектива, с собственной ответственности за приближающуюся катастрофу. Ведь из 25 тысяч подписавшихся под воззванием, большинство — рабочие, кровно связанные с другими предприятиями — загрязнителями города.

Легко оправдаться: «Во всем виновата система». Но ведь все мы не винтики вовсе, а плоть этой системы. Если из нее начнут выпадать целые трудовые коллективы, территории, зоны, долго ли она протянет?

Задумаемся и над такой деталью в ростовской «мусорной эпопее». Долго мы утешались нехитрой мудростью, что «за морем телушка полушка, да рубль перевоз», и отказывались брать из-за границы все лучшее, разумное, необходимое: сами с усами, вот залатаем еще ту-другую прорехи, затянем потуже поясок и покажем им «кузькину мать». Вот и показываем — и им не смешно, и нам грустно, да еще ох как накладно. И до чего дошли? «Оттуда» нам, значит, невыгодно и лучшее завезти, а «отсюда» им, оказывается, очень даже прибыльно не телушек, а... мусор наш вывозить. Есть проект, по которому испанцы согласны построить мусороперерабатывающий (не сжигающий попусту) завод под Ростовом бесплатно. А что же взамен? Да мелочи: весь металлолом, ценные материалы, которые мы с неповторимой нищенской роскошью выкидываем на свалки, все никчемное для нас и, оказывается, весьма заманчивое для них они будут вывозить в Испанию. Видимо, для руководящих коммунальных хозяйственников эта идея показалась верхом отечественного бизнеса: мы им наши — фи! миазмы какие- то, а они нам — ха-ха! новенький заводик (или заводики?). Как мы их на мякине-то провели, а? И самим голову ломать не надо. Однако иначе как очередной национальный позор (кстати, тяжело переживаемый даже самыми нищими развивающимися странами, на чей уровень нас, похоже, низводят подобными решениями), как новую издевку над нашим достоинством мы не можем воспринимать сии прожекты. Сначала нефть, уголь, лес, технологии, лидеров культурного возрождения нации, теперь вот мусор. Что бы еще наскрести по сусекам, чтобы откупить себе сомнительное право называться цивилизованной страной, сверхдержавой?

За Доном все еще удерживается эпитет «наиболее чистой из крупных рек европейской части СССР». Касается это, правда, среднего и в основном верхнего течения. Странная это формулировка. Что-то вроде «мертвому припарка». Самую чистую надо выбирать из чистых. А их-то у нас уже не осталось. А самую грязную — из грязных. Тут можно согласиться: Дон еще не из худших, что-то в нем еще водится и плодится. Только не благодаря усилиям людей, а как раз вопреки. Гордиться тут нечем.

Вот что рассказал нам как-то пожилой казак Иван Нестеров, бывший бригадир бывшей рыболовной бригады хутора Старый Дон (ни бригады, ни самого, в прошлом многотысячного, хутора уже давно нет — неперспективными показались). Говорил он с затаенным горем, свойственным нравственно здоровому, не одичавшему от «цивилизации» человеку.

«Вышла много лет назад неведомая хреновина на Воронежской атомной станции, это вверху, выше Вешенской где- то. Почесались они там под шапкой и шуранули в Дон какую- то ненужную воду. Зима была. Мы и зимой под лед сети ставили. Вынимаем в один день и глазам не верим: сплошь стерлядочки и другие осетровые. Мать честная, что это она ко льду-то поперла? Начали рубить полыньи, а она прет и прет, успевай выворачивать на лед. Страшно, конечно, аж про все позабывали. Но не пропадать же добру: видно, что в воде ей ой как тошно сделалось, вот она, стало быть, к нам и просится. Черпаем, черпаем... Начерпали тогда семь годовых планов по этой рыбке. Я уж к ордену приготовился. Весной лед-то сбшел, а в тубах (заливах) и протоках всякой ры-ыб-ы-ы!.. Белым-бело. Мертвая. Смыло ее паводком, и нет у нас с тех пор осетровых. Потом спохватились, понапустили какой-то рыбы со смешным названием — бестер, что ли (гибрид белуги со стерлядью). Однако ж не растет он чего-то, как ни поймаешь — все маленький».

В городском общественном экологическом центре нам со-общили, что так называемый расход воды под Ростовом в 5—6 раз меньше, чем общее количество неочищенных сбросов в бассейне рек Дон и Северский Донец. Поясним: доходя до Ростова, вода уже 5—6 раз проходила переработку на различных предприятиях. Зная нашу безответственность по отношению к природе и человеку, качество и маломощность очистных сооружений, можно себе представить, что же несет в себе «наиболее чистая река». В области воду из Дона пить без обработки уже давно нельзя. Люди и не пьют, а... продолжают своими собственными руками травить былого кормильца-поильца «батюшку Тихого Дона», вернее то, что осталось от него.

Но если водное загрязнение видно только с берега, то загрязнение воздушного бассейна жители Ростовской области могут при желании посмотреть и из космоса. Не с борта орбитальной станции, конечно, а по фотографиям, сделанным оттуда. А на них видно нечто совсем невероятное: черное облако, тянущееся от Новочеркасска аж до Киева. Затемнение это — дефект не пленки, а скорее нашего общественного сознания. Так выглядит с орбиты сотнекилометровый дымный шлейф Новочеркасской ГРЭС. Но ведь под ним живут и умирают люди! Один лишь этот загрязнитель ежегодно вываливает на каждого жителя области по 100 килограммов веществ, отнюдь не способствующих здоровью. «Посильный» вклад в собственное удушение вносят все без исключения промышленные предприятия области, а их около 500.

Напомним и о том, что Ростовская область — угольная. Если кто-либо из читателей не был на шахтах — завидуем. Жуть! Пылящие и самовозгорающиеся циклопические терриконы, черная крошка, въевшаяся во все живое и неживое, какой-то пейзаж после битвы белых и черных сил, когда черные победили. Такое раз увидишь и никогда уже не забудешь, как ни хотел бы. А всю жизнь здесь прожить?! И жили сотни тысяч наших сограждан, свыклись вроде бы, не покупали только, как, например, в Новошахтинске (да и в других шахтерских городах, конечно же) своим женам и дочерям белых мехов: дорого и бестолково, все равно сразу сереют и чернеют. Но не задавили еще до конца в нашем человеке жажды жизни и достоинства. Прошлым летом распрямились шахтеры во весь рост, взяли руками с пожизненным черным налетом за грудки своих потерявших бдительность и чувство реальности «слуг», встряхнули до потери дыхания, но... Экономика и экология не случайно имеют общий корень. Раньше первая самозабвенно била под дых вторую. Теперь экология может оказаться эпитафией по нашей самоедской экономике. Чтобы этого не произошло, самим шахтерам (и не только, понятно, им) придется рвать из себя жилы, разгребая наваленное во времена «развитого социализма», а значит, неизбежно что-то терять в экономическом обеспечении уровня жизни.

Однако задержимся еще немного у космических снимков. На севере Ростовской области Дон из тоненькой голубой нитки вдруг превращается в длинную, с рваными краями кляксу. Это Цимлянское водохранилище — крупнейший искусственный рыбохозяйственный водоем страны длиной 250 километров. В самой южной его части, где Дон опять превращается в реку, находятся два города — Волгодонск и Цимлянск, с населением 250 тысяч человек. Ниже по течению живут еще два миллиона. С экологической точки зрения очень уязвимое место: водозаборы для людей и орошения, рыбные хозяйства, зоны отдыха и лечения. А главное, конечно, то, что от состояния Цимлянского водохранилища зависит во многом экологическое равновесие всего региона нижнего Дона. Достаточно поставить на нем опасный промышленный объект, и равновесие (и так весьма неустойчивое) будет нарушено, а в случае аварии обернется катастрофой.

И такой монстр возведен. Не просто на берегу, а, можно сказать, на глади водохранилища, лишь отгородившись от него дамбой.

Ростовская АЭС. Именно она стала той последней каплей, которая переполнила чашу народного терпения. «Эмоции, а не факты,— в один голос зашикали на чересчур «пугливое» население области бюрократия и технократия.— Демократия демократией, но решения должны принимать специалисты...»

Да, без здравого правового механизма принятия важнейших для народа социально-экономических решений, без реальной народной власти у местных Советов, без широкой информированности людей экологическая ситуация в принципе не может быть разрешена. По-прежнему технобюро- кратический альянс при каждом конфликте с обеспокоенным населением той или иной территории будет каждый раз выкладывать сомнительный козырь: своей строптивостью вы преследуете лишь местные эгоистические интересы, препят-ствуете росту экономического уровня страны, перекладываете тяжесть борьбы за светлое будущее на плечи других регионов. Однако посмотрим, к какому результату привело многолетнее слепое следование такой ведомственной логике. В стране не осталось ни одного населенного пространства, которое, хотя бы условно, можно было бы назвать экологически благополучным. Так о каком перекладывании на чужие плечи может идти речь? Системой взаимного отравления повязаны буквально все. И в этой борьбе против собственного народа и впрямь сформировалась армия «квалифицированных специалистов».

Посмотрим, к чему привела их бесконтрольная и безответственная деятельность в г. Волгодонске, под стенами которого возводится Ростовская АЭС (кстати, а почему Ростовская, если до Ростова отсюда 300 километров?).

Небольшой донской городок с населением 30 тысяч человек, устоявшимся укладом, сильными народными, казачьими традициями, не хуже и не лучше других тихих провинциальных российских поселений, был разбужен одной из шумных, помпезных и изначально бестолковых «строек века», которыми, как глубоко больной экономический и идеологический наркоман, подбадривало себя наше государство времен застоя. Как высказался корреспондент одной очень индустриальной газеты, «только ленивый журналист не заработал себе штанов» на воспевании Атоммаша, так же как Балаковской и других АЭС. Некоторые издания ввели даже постоянные рубрики, своими публикациями призванные убеждать советский народ, что уж с таким-то заводом-гиган- том по производству оборудования для «мирного» атома он, само собой, прямиком въедет в эпоху благоденствия.

Подведем итоги этой пропагандистской трескотни. Завод построили на просадочных грунтах. На борьбу с его «само-разрушением» уходят теперь огромные средства. При проектной мощности 8 реакторов типа ВВЭР-1000 в год за всю историю «Атоммаша» не выпущено еще и восьми. Стране, оказывается, просто не нужно столько. По профильной тематике предприятие не загружено и на 45 процентов. Технологические процессы оказались научно не обоснованными. Из-за отсутствия в стране разумной атомной стратегии завод, похожий на выставку дорогостоящего импортного оборудования, оказался на распутье. А с ним и Волгодонск, в котором живет уже 230 тысяч человек, съехавшихся со всего Союза. Пришлый народ, как правило, лишенный корней (теперь-то уже не осталось у нас иллюзий по поводу истинных строителей «ударных комсомольских»,строек), нарушил социальный баланс, размыл вековые казачьи традиции, породил полный спектр этических и нравственных проблем. В городе около 30 тысяч матерей-одиночек, подростковая преступность только за шесть месяцев прошлого года возросла на 300 процентов, лютует рэкет, нередки побоища между молодежными группировками, обострились национальные столкновения.

Известна ведомственная тактика: сажая на шею какого- либо города очередное предприятие-гигант, общественное мнение «подслащивали» обещаниями улучшить городскую инфраструктуру, обеспечить теплом, канализацией, дорогами и т. д., то есть решить застаревшие проблемы любого нашего города, которые нищие и подавленные местные Советы своими силами преодолеть никогда не могли да и сейчас не могут. Насколько выполняются эти обещания, после того как ведомственная цель достигнута, мы знаем. К старым проблемам прибавлялись новые. В итоге потребности нынешнего Волгодонска не обеспечены: жильем — на 21 процент, детскими учреждениями — на 26, школами — на 37, больницами — на 56 (!), учреждениями культуры, ДК, ресторанами, кафе — на 86 (!) процентов. Треть детей города лишена возможности нормально учиться, больше половины населения лишено своевременной и эффективной медицинской помощи, практически все население города не имеет цивилизованного досуга! Прибавим к этому историю с рухнувшей девятиэтажкой, после которой под постоянный контроль взяты 300 новых домов, спроектированных «специалистами» на просадочных волгодонских грунтах. Стоит ли удивляться, что у людей не осталось доверия к «компетентным органам», одарившим их таким убогим да и опасным бытием.

И вот на таком фоне вложили уже 1 миллиард 200 миллионов рублей в строительство Ростовской АЭС, своим темным контуром на горизонте напоминающей людям, что все их теперешние беды еще «пустяковые» по сравнению с теми, которые, возможно, грядут. Да за такие деньги и Волгодонск, и соседний Цимлянск, и половину населенных пунктов области можно было сделать наконец достойными называться цивилизованным жильем человека.

Однако эти наши бесплодные восклицания и недоумение расцениваются «специалистами» не иначе как детская наивность и экономический идиотизм. А где вы возьмете энергию, которой уже повсеместно не хватает, тепло, освещение? А как вы обеспечите намеченный рост экономического потенциала области? Накликали на свою голову региональный хозрасчет, а не подумали, что до 20 процентов электроэнергии получаете из Украины; как без нее греться будете зимой, решили? А то, что альтернативы атомной энергетике нет, до вас еще не дошло?

Таковы основные аргументы «атомщиков», а заодно с ними центральных и местных властей. Отчего же население области никак не угомонится, не внемлет ведомственному разуму,— не поленилось собрать в Ростове, Волгодонске, Цимлянске, Новочеркасске и других городах 100 тысяч подписей под требованием провести независимую социальноэкологическую экспертизу РоАЭС, а также региональный референдум по этой проблеме? Бюрократия не просто отмалчивается и тянет время, рассчитывая успеть осуществить свои проекты, пока люди мобилизуются,— она нападает, размахивает, как дубинкой, послушной административной властью, бьет по рукам, порочит подвижников. Но от этого призывы о помощи становятся только громче. К кому они обращены? К барину из Москвы, который всех рассудит? К депутатам от общественных организаций, которые захлопали, затопали, заулюлюкали «московскую фракцию»? К местной власти, использующей в диалоге с населением по вопросам охраны природы органы милиции? Нет, конечно. Жители Ростовской области, приглашая в адвокаты журнал «Юность», взывают к общественному мнению Союза.

Итак, определимся в этом воображаемом судебном процессе, на котором общественность области обвиняется в некомпетентности как минимум по четырем пунктам. Обвинителем мы назначаем (правда, не спросив его разрешения, за что, надеемся, не будем строго судимы) директора строящейся РоАЭС Эдуарда Мустафинова, признанного лидера «атомных» сил области. И человека для них видного и заслуженного. Был главным инженером строительства Армянской АЭС. При нем запускались ее блоки. Так что страшную беду Армении Эдуард Николаевич, хоть и вдали от нее, переживал как свою. А вдруг рухнет? Нет, выдержала, хорошо, значит, построили. Правда, трясло ее район меньше, чем наиболее пострадавшие. Вот от греха и решили ее все-таки перепрофилировать на тепловую. Участвовал в разработке многих проектов атомных станций, которые сегодня уже действуют. В Ростовской области появился в 1977 году в качестве главного инженера проекта РоАЭС. Сам выбирал площадку для строительства. Из многих вариантов выбрал самый экономный — берег Цимлянского моря, чтобы не тратиться на рытье каналов, искусственного пруда-охладителя или сооружение градирен. При этом у водохранилища отнимались основные нерестилища ценной Донской рыбы — рыбца. Ну да кто тогда думал о какой-то рыбе, и до Чернобыля было еще 9 лет, поэтому втиснуть АЭС между двумя городами (до Волгодонска 13 километров, а до Цимлянска 10) тогда считалось чуть ли не за благо. Да и решение принималось многочисленными ведомственными комиссиями и инстанциями. Так что не будем особенно колоть глаза т. Мустафинову тем, что он несет ответственность за «минирование» Дона, за то, что бассейн великой реки и миллионы живущих здесь людей стали заложниками атомной энергетики. До того были уверены атомные ведомства в своей непогрешимости и безаварийности, что назначили его со временем директором строящейся АЭС. Сплошные удобства: сам проектируешь, сам строишь. Только вот взаимоконтроля между проектировщиками и строителями тут что-то не просматривается. С кого спросить директору Мустафинову за несовершенства проекта? Выходит, с себя самого. А с кого спросить бывшему главному инженеру Мустафинову за нарушения проектных показателей при строительстве? Да с себя же. Так что удивительное положение у Эдуарда Николаевича: все мы — и компетентные защитники атомной энергетики, и некомпетентные ее противники — очень на вас уповаем. В случае катаклизма спрашивать (ведь останется кому спросить?!) придется прежде всего с вас. Так что не подка-чайте уж там с надежностью и безопасностью. Это в том случае, если станция, несмотря ни на что, будет пущена. А может, все-таки до этого решить вопрос полюбовно и провести требуемый населением региональный референдум?

На наш вопрос Э. Мустафинов, человек энергичный, высокотрудоспособный, вызывающий в общении искреннюю симпатию своей убежденностью, крупный в кости и в техническом мышлении, непожилой еще человек, ответил опять же вопросами.

МУСТАФИНОВ: «Покажите мне, где в Конституции на- писано, что референдум есть законодательное решение?

Как так: народ проголосует против, и остановят строительство? Референдум — всего лишь мнение, к которому правительство может прислушаться, а может и не прислушиваться. Это все игра в демократию, вы же понимаете».

Нет. мы этого не понимаем, хотй и сознаем: за то, чтобы мнение народа стало решающим, придется выдержать еще не один бой с командно-административной системой. Один из таких «боев» состоялся в Ростове во время митинга на Театральной площади 3 сентября прошлого года. Точнее назвать это избиением. Во время разгона схода противников строительства РоАЭС, организованного Донским Народным фронтом, на 3 тысячи его участников были брошены силы милиции и спецподразделения с целью репрессирования заранее намеченных людей. Шестеро из них были впоследствии судимы и оштрафованы судом в составе одного человека по штампованным мотивировкам и без заслушивания свидетелей защиты. Такой вот приключился «диалог» властей и общественности.

Из заявления заместителя председателя Ростовского об-щественного экологического центра Ф. Ялалетдинова и. о. начальника облУВД полковнику милиции М. Фетисову: «Убедительно прошу вас во время наших экологических митингов не спускать на людей парней с безумными глазами. Как они нас ненавидят! Лишь за то, что мы хотим оставить нашим детям живую Землю! Ведь люди расходились тихо и мирно. Зачем это зверство?..» Приводим эту информацию для тех функционеров, которые, прикрываясь противоречащим Конституции указом о митингах, и впрямь считают, что общественность обуяла какая-то неведомая беспричинная агрессивность и страсть к расшатыванию «устоев». Указ этот вновь и вновь ставит народ в положение обвиняемого. Незамысловатый в общем- то политический фокус. А то, что финал его будет трагическим (и для номенклатуры тоже), у нас не вызывает сомнений.

Итак, первый пункт «обвинения» в адрес общественности: люди не осознают энергетическую стратегию государства, не понимают, что стоят на пороге «энергетического голода».

МУСТАФИНОВ: «Наша страна поставила перед собой задачу к 2000 году жить в два раза лучше. То есть к этому времени мы должны построить экономику двух теперешних Советских Союзов. Значит, мы и энергии должны потреблять хотя бы на уровне первого десятка высокоразвитых стран. Сегодня же мы по энергопотреблению на душу населения стоим на двадцатом месте. Каждый швед, например, получает в пять раз больше электроэнергии, чем советский человек. При этом западные страны вышли на стабильный уровень промышленного производства. Им не нужно его уже развивать, чтобы лучше жить. Они и так живут хорошо. Поэтому и объем выработки электроэнергии у них стабильный. Нам же для выполнения наших планов энерговыработку нужно увеличить вдвое. Даже если мы за счет экономии получим 50 процентов прироста, то еще столько же надо где- то добывать. Часто приходится слышать, что альтернатива наращиванию энергопотенциала — энергосбережение. Но давайте будем реалистами. Сегодня мы больше 3—5 процентов не сэкономим. Чтобы экономить больше, нужно перевести промышленность на новые технологии. А это потребует огромных затрат, новых мощностей, материалов, опять же электроэнергии, а главное — времени, не менее 10—15 лет».

Куда проще не выдумывать ничего нового, а деньги направить куда и запланировано, на то, что уже выдумано и утверждено,— на повышение удельного веса АЭС в общем энергобалансе страны. Реализм вчерашнего дня, объявлявший латание дыр верхом совершенства.

Послушаем другие мнения о реализме развития нашего энергетического хозяйства. Они были высказаны на «круглом столе» по проблемам РоАЭС, прошедшем в Волгодонске, старшим научным сотрудником Института биологии и геофизики Сибирского отделения АН СССР В. Шепелевым, заведующим лабораторией Института математики СО АН СССР Б. Гаврилко и кандидатом технических наук из Ростова И. Ковалевым.

Доводы «антиатомной оппозиции» убеждают в том, что принятая в октябре 1988 года третья энергетическая программа оказалась так же далека от реализма и от потребностей народного хозяйства, как и предыдущие. К 2000 году административный энергетический клан предлагает ввести новых энергетических мощностей на 200 миллионов киловатт (60—АЭС, 70—ТЭС, 70—ГЭС). Получается, что ежегодно мы должны вводить на 20 миллионов киловатт новых станций плюс 10 миллионов модернизировать. Об утопичности подобных решений говорит хотя бы тот факт, что за последние 30 лет в стране не удавалось вводить больше 10 миллионов киловатт новых энергомощностей в год. Затраты, планируемые на реализацию этой программы, сопоставимы с материальными потерями СССР от разрушений в итоге Отечественной войны (700 миллиардов рублей). Ясно, что подобная маниловщина «специалистов-гигантоманов» от энергетики замкнет на себя все капвложения нескольких народнохозяйственных отраслей и лишит нашу экономику столь необходимой для перестройки свободы маневра.

А теперь сравним то, что нам предлагают потратить, с тем, что планируют произвести. Валовой национальный продукт Японии, например, оценивается сегодня в 3,7 триллиона долларов. Наш (по разным оценкам) — от 0,7 до 1,3 триллиона долларов. При этом, производя в три раза больше нас,- Япония тратит электроэнергии в три раза меньше. От США по этому показателю мы отстаем почти в четыре раза. Нам же предлагают, чтобы «построить два Советских Союза», вдвое увеличить производство электроэнергии, ничего не меняя в принципах экстенсивного развития. Значит, не достигнув к 2000 году даже нынешнего уровня Японии, мы будем вынуждены тратить в шесть раз больше электроэнергии, чем она сегодня.

«Альтернативы атомной энергетике нет...» Говорят это люди, прекрасно знающие, что экспорт нашего топлива за границу составляет сейчас 418 миллионов тонн условного топлива и растет с пугающей скоростью. Того количества, что мы продаем, было бы достаточно, чтобы не строить сто новых АЭС. Если учесть, что сейчас в стране действуют 42 реактора, и это приблизительно 9—10 АЭС типа Чернобыльской, то сокращение нашего топливного экспорта хотя бы на 10 процентов избавило бы нас от собственной небезопасной пока атомной энергетики и всевозрастающего общественного возмущения, вызванного нежеланием «специалистов» считаться с мнением народа.

«Стране нужна валюта...» — главный аргумент компетентных высокопоставленных лиц, санкционирующих беспрецедентное в истории страны (и, пожалуй, цивилизованного мира) растранжиривание национальных природных богатств. В результате валюты нам хронически не хватает, а запасы природных богатств катастрофически истощаются. При этом нам навязывают атомную энергетику как якобы не зависящую от природных ископаемых, которых надолго не хватит.

Когда мы говорим об экономии, это, конечно же, не призыв к существованию на грани замерзания и в темноте. Это достойный способ существования народа, который уважает себя, ценит свои ресурсы и твердо держит в руках свое будущее. Подсчитано, что только замена хотя бы половины лампочек накаливания флюоресцентными лампами второго поколения, что давно уже сделано на Западе (их кпд в 4 раза выше), дала бы экономию, равную половине выработки энергии всеми нашими АЭС. Когда США намечали резкую экономию энергоресурсов в 1973—1978 годах, с помощью компьютеров были определены два основных направления их сбережения: снижение века автомобилей и утепление жилищ, общественных зданий. Это позволяет экономить энергию 95 АЭС типа Чернобыльской или заменить десять наших теперешних атомных энергетик. СССР «уникален» во многих отношениях. В частности, только у нас применяется централизованное теплоснабжение. К каждой зиме наша страна готовится, как к битве за выживание. На поддержание этой циклопической системы в безаварийном состоянии уходят неимоверные трудовые, материальные, денежные ресурсы. И все-таки неотъемлемой частью нашего бытия стали вечно перекопанные улицы, перебои с теплом и горячей водой (или полное ее отсутствие). При этом кпд использования топлива в централизованном отоплении равен всего 9 (!) процентам. Весь мир использует локальные водогрейные котлы. Американцы устанавливают их прямо внутри зданий: полная автоматика, газ, минимальное обслуживание, кпд — 100 процентов. Применение водогрейных котлов вместо теплофикации избавило бы нас от 33 АЭС, то есть заменит три наши атомные энергетики.

Отечественный энергетический комплекс поглощает (выбрасывая при этом ббльшую часть буквально на ветер) 58 процентов всего, что выделяется на промышленность страны. Вдумайтесь в эту цифру, это огромный кусок отнюдь не сытного национального пирога.

Однако вернемся из теоретических сфер на берег Ци-млянского водохранилища. Нам навязывают в ближайшем будущем десятки новых АЭС, посмотрим, какими методами и как строится и воздействует на общественное мнение хотя бы одна.

Напомним: РоАЭС проектировалась в 1977 году, задолго до Чернобыля, в годы застойной беспечности, когда столпами атомной энергетики утверждалось: «Реактор — это тот же котел, а оператор — простой кочегар». После трагедии 1986 года были созданы новые «Требования к размещению АЭС».

Реплика из «зала суда»:

П. Г. СТРУКОВ, житель города Цимлянска, пенсионер:

— Товарищи, да ведь нарушен главный, на мой взгляд, пункт «Требований». По нему нельзя строить АЭС мощностью 1 миллион квт ближе 25 километров от городов с населением более 100 тысяч человек. В Волгодонске живет более четверти миллиона человек, а РоАЭС стоит в 10 километрах от его окраины, причем ее проектная мощность — 6 миллионов киловатт. Что же нам, на голодовку, на костер идти, чтобы ее убрали?

Второй пункт «обвинения» против общественности: строительство пруда-охладителя прямо на ак-ватории водохранилища никаких проблем не вызовет.

МУСТАФИНОВ: «Я не вижу опасности в том, что пруд- охладитель отгорожен от Цимлянского водохранилища только дамбой».

Но по новым «Требованиям»: «В случае размещения АС в прибрежной полосе водных объектов общего пользования расстояние от береговой линии этих объектов до АС должно быть не менее 1 километра». РоАЭС же стоит прямо на берегу, а ее пруд-охладитель— это часть водохранилища!

«Свидетель защиты» Н. СУШКОВА, инспектор Цимлянск- рыбвода:

— Пруд-охладитель отторг у водохранилища две тысячи гектаров мелководий, где находились основные нерестилища и нагульные площади цимлянского рыбца. Вылов этой уникальной рыбы снизился вдвое. Но еще более страшная ситуация сложится, если АЭС все-таки будет пущена. Цимла уже сейчас заражена сине-зелеными водорослями. Станция пока не работает, а пруд-охладитель перенасыщен этой бедой: замкнутое пространство, мелководье, вода хорошо прогревается, вот водоросли и плодятся безудержно.

Третий пункт «обвинения»: люди не понимают, что никогда еще качество строительства АЭС так тщательно и эффективно не контролировалось.

Вопрос к Э. Мустафинову: «Можете дать гарантию, что качество строительства обеспечит экологическую безопасность деятельности станции?»

МУСТАФИНОВ: «Могу. У нас очень высокие требования к проекту и исполнению работ. Впервые в отечественной практике сборка корпуса реактора выполнена на «Атоммаше» под нашим контролем. Сегодня за реактор мы спокойны».

Получается, раньше станции-заказчики были лишены возможности контролировать изготовляемые для них реакторы. Берите, что дадут. Да и РоАЭС повезло, видимо, только лишь потому, что «Атоммаш» — вот он, под боком. И что значит: «Сегодня за реактор мы спокойны»? Выходит, за 42 действующих на АЭС страны реактора мы по-прежнему спокойствия испытывать не можем?..

Признаемся, в нашем представлении строительство реакторного блока было овеяно элементами научной фантастики: совершенные неведомые механизмы, филигранная точность, автоматика, умные глаза и сосредоточенные лица суперспециалистов, творящих техническое таинство. Однако еще на подходе к готовящемуся к пуску блоку РоАЭС, преодолевая первые лужи, насыщенные строительным мусором, обходя кучи металлолома, уже вросшие в грязь, мы ощутили себя на «родной», разухабистой, расползающейся в разные стороны советской стройке. Трепетное отношение к делу заметили только у прапорщика-охранника, долго изучавшего бумагу, разрешавшую нам проникнуть под гермооболочку реакторного зала. Исписанные стены, капающая с потолка вода, привычные предостережения нашего сопровождающего: «берегите ноги», «берегите голову». Но, пожалуй, самое сильное ощущение ждало нас при подъеме на купол блока. Смрадная темнота лестниц, настороженность, как на минном поле. Вид, точнее обоняние того, с каким размахом рабочие тайком гадят на дело рук своих, перечеркнуло, честно говоря, на чисто эмоциональном уровне, все заверения дирекции станции в высоком качестве выполнения работ.

А вот свидетельство, лишенное ненужных эмоций. «Что ж, обычная стройка»,— говорит А. Новогренко, скалолаз- монтажник, больше года отработавший на строительстве первого блока РоАЭС. Из множества приведенных им примеров плохой организации труда, нарушений проекта, откровенного брака приведем лишь несколько.

«На монтаже работало несколько разных «фирм». Мы друг другу мешали, переделки одних вызывали переделки у других. Да и люди ведь разные: один, стиснув зубы, продолжает стараться сделать получше, а другой, присвистнув. наложит «декоративный» шов, и ладно. Швы шлифуются «болгаркой», все окрашивается в 5 слоев специальной эмалью, и пойди отличи... Наше начальство заставляло нас нарушать правильную последовательность монтажа. Из-за дополнительной резки и сварки с нахлестом это влекло увеличение металлоемкости и веса конструкций, изменение конструктивных параметров — жесткости, прочности, в конце концов надежности. Распределение нагрузки в конструкциях становится отличным от расчетного и... непредсказуемым. Хуже всего частые — по нескольку раз в день — перерывы в подаче электроэнергии. При сварке арматуры третьего класса ванным способом отключение влечет брак, хотя его очень трудно обнаружить. Или краном переставят обросшую льдом на морозе конструкцию на горячие стыки: лед шипит, пар клубами, а стык калится. Да и бетон строители заливали послойно, а значит, иногда: слой льда — слой бетона... Перекрытый толстенной гермоплитой высокий транспортный коридор предназначен для завоза реактора на специальной тележке, разворота его и подъема в купол, где он будет установлен. При монтаже не было выдержано расстояние между полом и потолком настолько, что реактор нельзя было развернуть и подать в шахту. Обсудив все варианты исправления, решили просто: навезли мощных гидродомкратов, наготовили стойки из труб, да и выдавили потолок вверх на сколько нужно... Был у нас один Витя, маленький и худенький,— ценнейший работник: в некоторые серии стеновых панелей мог влезть только он, и то раздевшись до рубашки. Представьте: вокруг метал и бетон, минус 20 градусов с ветром, а надо залезть в эту дыру, крутить болты, принимать и заводить на место замки стыков, резать, прихватывать и варить вслепую — сантиметрах в десяти от своего колена, бедра или плеча. Тренированный организм не шевелится, когда шлак прожигает одежду, только кожа вокруг ожога дрожит, да губы кривятся...»

Разве можно полагаться на качество такого монтажа? А. Новогренко уверен — нет.

И последнее, принципиальное, на наш взгляд, «обвинение» по отношению к общественности: судьбу научно-технических решений должны решать специалисты, а не дилетанты.

МУСТАФИНОВ: «Журнал «Юность», как, впрочем, и «Новый мир», перестали пользоваться у нас популярностью. Потому что на ваших страницах юристы и писатели вдруг стали специалистами-ядерщиками. Доходит до того, что тот же ваш автор Б. Куркин в физике разбирается лучше, чем председатель МАГАТЭ Блике и любой академик.

Источник - "Юность." 1990.

Последнее обновление 20.07.2018 год