Культура и жизнь

Небоскребы вчера, сегодня, завтра

Характерная черта сегодняшнего дня в США — значительное увели¬чение количества строящихся и проектируемых небоскребов. А еще 10—15 лет назад это представлялось абсолютно невозможным. Тогда казалось, что экономический и энергетический кризисы па фоне провозглашенного американской журналисткой Дж. Джекобе упадка крупных городов нанесли смертельный удар по небоскребам и они уходят в прошлое. Но, как это ужо случалось в истории небоскребов, такая точка зрения не выдержала проверки временем. Сегодня небоскреб вновь предстает динамично развивающимся элементом застройки крупных городов Америкиг.

Многие проблемы, связанные со строительством все более высоких зданий на ограниченной территории районов интенсивного освоспия порой кажутся неразрешимыми: рост транспортных нагрузок, усложнение и удорожание инженерного обеспечения жизнедеятельности таких зданий, сложность конструктивного решения, дискомфорт среды, высокие эксплуатационные расходы и т. д. И все же под давлением неумолимого роста цен на земельные участки в центральных районах крупных городов США эти сложные проблемы всякий раз находят свое разрешение. Постоянно идет накопление чисто технических и плапировочцых усовершенствований, которые позволяют преодолеть очередной барьер и сделать рентабельным и рациональным строительство все более высоких небоскребов.

Небоскреб, который долго казался чисто американским явлением и часто воспринимался как нечто, придуманное американцами в рекламных целях, вслед за Латинской Америкой, Канадой, Австралией и некоторыми странами Азии становится неотъемлемым элементом панорамы крупных городов долго не сдававшейся Европы. Целесообразность небоскребов как наиболее эффективной формы строительства на ограниченной территории заставила и здесь отказаться от ограничений высоты застройки. Сегодня небоскребы мирно уживаются с Биг-Беном и собором Св. Павла в Лондоне, с Эйфелевой башией в Париже, средневековой застройкой Франкфурта-на-Майне. История небоскребов больше не ограничивается Американским континентом, она стала всемирной.

Это заставляет по-новому взглянуть на феномен небоскреба. Прослеживается явная зависимость между определенным уровнем развития крупных городов и появлением в их организации небоскребов как отражения объективной необходимости интенсификации освоения городской территории в основных узлах структуры города. В связи с этим изучение и критическое осмысление американского опыта строительства небоскребов но только представляет чисто академический интерес, но и имеет конкретное практическое значение.

Сущность небоскреба

История пебоскребов в США насчитывает примерно 100 лет. Наверное, невозможно (и вряд ли необходимо) установить точную дату рождения их. Как любое архитектурное явление, они формировались постепенно, этот процесс нельзя считать законченным и на сегодняшний день. Более важно установить совокупность причин и условий, которые привели к образованию небоскреба и определили пути его развития.

В последней четверти XIX в. в США резко возросли темпы концентрации и слияния финансового и промышленного капитала, монополизации всей экономики. Наиболее притягательными для быстро растущих банков, контор, страховых обществ, универсальных магазинов стали городские районы, которые находились в особенно благоприятном положении по отношению к основным внешним и внутренним транспортным коммуникациям, т. е. прежде всего городские центры. Это способствовало росту цеп па землю в центре городов, так как именно здесь можно было получать самую высокую прибыль и от непосредственного использования сооружений, и от сдачи внаем. Возникла совершенно конкретная, потребовавшая немедленного решепия проблема: как получить максимум прибылей с ограниченного пространства?

Ответ был найден под влиянием в первую очередь таких факторов:
- был изобретен и внедрен пассажирский лифт (впервые применен инженером Э. Отисом в 1852 г. в одном из универсальных магазинов Ныо-Йорка);
- появились возможности широкого применения чугунных, а затем стальных и железобетонных конструкций (с 1870 г. в США началось массовое производство стального проката);
- общий уровень развития промышленности США предоставлял в распоряжение американских инженеров и архитекторов высококачественные строительные и отделочные материалы, а также наиболее совершенные по меркам своего времени элементы инженерного оборудования зданий.

В этих условиях у предприимчивых и энергичных американских строителей родился лозунг: «The Sky's the Limit» — «Небо — вот граница». Вместо того чтобы скупать по баснословной цене землю в городских центрах, каждый, имевший здесь участок, стал его «тиражировать» с помощью достижений строительной и инженерной техники.

Таким образом, появление небоскреба не связано ни с какой-либо определенной функциональной программой (офис, универсальный магазин, банк и т. д.), ни с композиционными причинами — например, формированием высотных доминант (как это было при строительстве высотных зданий в Москве в 40—50-х годах). Просто расширение границ земельного участка шло не но горизонтали, а вверх, что п было использовано в дальнейшем для решения структурных, функциональных п композиционных проблем. Это позволило советскому критику и историку архитектуры Д. Аркипу иазвать небоскребы «прямым порождением конкуренции и земельной ренты, как бы самой земельной рентой, вздыбленной кверху».

Отсюда вытекают п основные признаки небоскребов, позволяющие отличпть их от других высотных объектов и выделить в самостоятельный класс архитектурных элементов: высота, причем значительно, на порядок превышающая общегородской уровень и находящаяся на грани практически достижимой с точки зрения развития строительной и инженерной техники; сохранение либо близость габаритов горизонтальных проекции по всей высоте и их соответствие форме участка застройки при решении каждого этажа по принципу свободной планировки; непосредственная связь с основными элементами внешней и внутренней транспортной инфраструктуры.

Развитие структурно-функциональной организации небоскребов

Л. Салливеп (1856—1924 гг.), один из наиболее известных американских архитекторов, выделил следующие основные структурно-функциональные элементы небоскребов: цокольный этаж, в котором располагается техническое оборудование; первые этажи, отведенные под учреждения, требующие больших площадей,— магазины, банки; уровни, занимаемые конторами, причем все конторы должны быть «идентичны, как соты одного улья»; последний, технический этаж, занятый под водопроводные резервуары, трубопроводы, лифтовые подъемники и т. д.

Дальнейшее развитие структуры небоскребов происходило в первую очередь в направлении преодоления сложных «внешних» по отношению к ним градостроительных проблем, которые возникли вместе с появлеппем небоскребов и усугублялись по мере увеличения их емкости. Среди них прежде всего следует отметить: обеспечение пропуска значительных концентрированных потоков людей, вызванных большой емкостью небоскребов; сохранение комфортных свободных городских пространств в районах, застроенных небоскребами: противостояние «вымиранию» таких районов в конце рабочего дня.

Стремление к разрешению этих проблем привело к качественному развитию структурно-функциональной организации небоскребов. Тем не менее в основе их современной структуры легко прослеживаются элементы, выделенные в свое время Л. Салливеном.

Так, цокольный этаж превратился ь многоуровневое пространство так называемого транспортно-коммуникационного узла (ТКУ), где пересекаются различные но характеру, напряженности и дальности транспортные коммуникации (метрополитен, железные дороги, автодороги) и где находятся наиболее удобные пересадки с одного вида транспорта па другой. Например, к Всемирному торговому центру в Нью-Йорке, куда перевозят ежедневно 150 тыс. посетителей, подходят многочисленные подъездные пути: три линии метрополитена, автобусные маршруты, скоростные и обычные автомагистрали. В структуру центра включена станция железной дороги Транс-Гудзон-систем. что обеспечивает прямую связь с городами Джерси-Сити, Хобокен и Ньюарк и с основными железными дорогами страны. Построена специальная подъездная дорога со стороны Западной автомагистрали, связывающей центр с мостами через реки Гудзон, Ист-Ривер н Гарлем. Имеется стоянка на 2 тыс. автомобилей. Все это привело к формированию здесь одного из крупнейших ТКУ города, включенного непосредственно в структуру двух башен небоскребов, образующих основную часть торгового центра.

В структуре небоскребов интересно отражено решение проблемы сохранения комфортных городских пространств. В 1916 г. был принят сначала в Ныо-Йорке, а потом и в других крупных городах США «Закон о зонировании», согласно которому фасад здания не должен иметь высоту, более чем в 1,5 раза превышающую ширину улицы; дальше этажи могли расти вверх лишь уступами, вписанными в воображаемую плоскость, соединяющую ось улицы и верхнюю грань фасада. Этот закон диктовал новую форму небоскреба — пирамида с уступчатыми очертаниями.

Однако очень скоро выяснилось, что придание небоскребам уступчатой формы не может решить проблему сохранения улицы как пешеходной коммуникации и начиная с высоты в 30—40 этажей становится нецелесообразным. И тогда городская улица и городская площадь вошли внутрь небоскреба, оставив прежние пространства только транспортным коммуникациям. Вместо первых этажей, занимаемых у Л. Салливена магазинами и банками, сформировалась так называемая «плаза» — многоуровневое общественное общегородское пространство, представляющее собой фактически систему традиционных городских площадей с обслуживанием, нанизанных на «улицу» вертикальных коммуникаций.

Сегодня такие «плазы», имеющие искусственный климат и обладающие высоким качеством среды, стали обязательным элементом практически всех вновь построенных небоскребов; ярким примером этого является Ситикорп-сентр в Нью-Йорке. Более того, многие уже давно существующие небоскребы реконструируются с целыо формирования в их структуре таких пространств; примером служит Нэшнл-пресс-билдинг в Вашингтоне. С помощью подземных и надземных пешеходных переходов «плазы» близлежащих небоскребов связываются в единое целое, образуя системы, которые охватывают сегодня значительные районы в центрах многих крупных городов США — Нью-Йорка, Детройта, Миннеаполиса и др., возвращая утраченные на определением этапе развития комфортные общественные городские пространства.

Сильное изменение претерпела и высотная часть небоскреба, занятая во времена Л. Салливена конторами-сотами. Во-первых, для современных небоскребов в отличие от их монофункциональных предшественников характерно «слоистое» наполнение самыми различными функциями: конторами, жильем, рекреационными пространствами, элементами обслуживания, что позволяет обеспечить круглосуточную активность. Например, в 74-этажном небоскребе Уотер-тауэр-плейс в Чикаго 22 этажа занимает гостиница, 40 этажей — жилые квартиры, 2 — конторы, 10 — крупный торговый центр (с числом посетителей до 50 тыс. человек в день). Во-вторых, такая полифункциональность предопределила развитие различных систем гибкой планировки, которые в сочетании с нерасчлененным пространством этажей позволяет быстро адаптировать необходимое количество уровней для конкретной, актуальной на данный момент программы.

Эволюция композиции небоскребов

Наиболее ранний период в истории композиции небоскребов связан с так называемой «чикагской школой» архитектуры, становление которой происходило в условиях строительного бума в Чикаго после пожара 1871 г. Этот период характеризовался не только необычайной энергией строительства, свойственной той эпохе, но и параллельным развитием двух противоположных основополагающих тендепцпй, непосредственное влияние которых прослеживается через всю эволюцию небоскребов.

Первая из этих линий определилась в работах У. Дженни (1832— 1907 гг.), Д. Бернема (1846—1912 гг.) и Д. Рута (1850—1891 гг.). Вокруг них сгруппировались прежде всего инженеры-практики, которых мало занимали эстетические вопросы, а больше волновали проблемы целесообразности, экономичности п быстроты строительства, эффективности организации внутреннего пространства. Облик здания рассматривался как простая констатация возможностей строительного метода и характера внутренних членений. Как отмечал Д. Рут, идеолог этого направления, «внутренняя структура сооружений (небоскребов,— Авт.) была столь жизненной, что полностью подчинила себе их внешний вид» в. В итоге здание превратилось в остекленную этажерку; наглядным примером является Рилайнс-билдинг, построенный в Чикаго по проекту Бернема и Этвуда в 1891 — 1894 гг.

Вторая линия — это линия Д. Салливена. Вся его деятельность — поиски ответа на вопрос, как должно происходить целенаправленное формирование архитектурно-художественного облика небоскребов. Наиболее полно его метод раскрыт в статье «Высотное административное здание, рассматриваемое с художественной точки зрения», которую он опубликовал в 1896 г. Важнейшими свойствами композиции небоскреба, по Салливену. является целостность, устремленность вверх и величественность. В результате в его проектах небоскреб получил классическую трехчастную композицию, сделавшую некоторые высотные здания подобными колонне: два ннжнпх массивных общественных этажа образовали базу колонии; стандартные этажи конторских помещений, имеющие акцептированные вертикальные членения — пилоны,— ствол колонны; последний, глухой технический этаж с развитым карнизом — капитель. Все членения были тщательно прорисованы, плоскости декорированы с использованием классических, готических и флоральных мотивов. Показательный пример этого направления — Бэйард-билдинг, построенный но проекту Л. Салливена в Нью-Йорке в 1895 г.

Итак, сформировались две тенденции, существующие бок о бок на равноправных началах: прагматическая, считающая, что применение новых строительных методов и материалов в сочетании с рациональным подходом к формированию внутренней структуры само по себе имеет эстетическую ценность, и романтическая, переносящая на новый архитектурный объект извечные поиски истинно прекрасного. Годы, последовавшие за коротким расцветом «чикагской школы», развели эти две тенденции в пространстве п во времени. К тому же они показали, что сами авторы способны легко менять свои позиции в угоду господствующей моде и вкусам заказчиков.

Прагматическая тенденция па долгие 30 лет была забыта в Америке, переживавшей упоение собственным богатством и могуществом. А бывшие лидеры этой тенденции, например Д. Бернем, очутились у истоков имперско-эклектической архитектуры первой трети XX в.

Исчерпывающую характеристику сущности американской архитектуры этого периода дал американский псторик и теоретик архитектуры Л. Мамфорд. Он писал: «Раз мы дошли до того, что стали больше ценить империю, чем общество свободных людей, ведущих достойную жизнь, стали больше ценить власть золота и денег, чем власть над самим собой, то архитектору ничего другого не оставалось, как воздвигнуть храм нашей алчности. Роскошь, расточительная трата материальных средств и энергии, злоупотребление человеческим трудом — все эти основные признаки империалистической архитектуры — не что иное, как выражение наших общих понятий о труде и жизни. То, что правильно сказано о системе правления, может быть применено к архитектуре: каждое общество имеет ту архитектуру, которую оно заслуживает. Та скорлупа, которую мы сооружаем для самих себя, свидетельствует о нашем духовном развитии так же определенно, как домик улитки о ее породе. И поскольку архитектуре суждено стать застывшей музыкой, то мы должны пенять на самих себя, если мы ничего другого не можем завещать миру, кроме оглушительного нагромождения ничего не значащих звуков».

Переломным моментом, закрепившим уход со сцены прагматической линии «чикагской школы» и расцвет эклектики, заменившей стройную философско-поэтическую концепцию Салливепа игрой в формы без всяких правил, стала посвященная 400-летию путешествия Колумба Всемирная выставка 1893 г. в Чикаго. «Белый город» (выставочный городок, названный так в соответствии с господствовавшим белым цветом оштукатуренных поверхностей всех сооружений) с его подавляющими псевдоклассическими декорациями из штукатурки, надетыми на стальные конструкции, незримо стоял практически за каждым объектом, построенным в тот период. Формообразующая функция отделилась от структуры здания и его конструктивной основы п сосредоточилась в декорировании стандартного каркаса в зависимости от вкусов и пожеланий заказчика.

В полной мере это относилось и к небоскребам. Росли их абсолютные размеры, а значит, увеличивалось поле для упражнений на ту пли иную произвольную тему, выбор которой отражал актуальные приоритеты в зарождающемся феномене «массовой культуры». Небоскребы стали играть роль символов, утверждающих в обыденном сознании престиж их владельцев. Естественно, что в период откровенного поклонения богатству и соперничества между монополиями обязательными атрибутами архитектуры небоскребов стали гипертрофированный масштаб, избыток декора и павязчивое разнообразие в рамках определенных штампов.

Велпкий кризис конца 20-х — начала 30-х годов и последовавшая за ним экономическая депрессия приглушили безудержное восхваление богатства. Это создало почву для постепенного вытеснения эклектики в архитектуре небоскребов «интернациональным стилем», который сформировался в Европе в 20-е годы нашего века на волне радикальных тенденций, вызванных первой мировой войной и революцией в России. Он заключался, в частности, в практически полном отрицании ценности исторического наследия и национальных особенностей в сфере искусства и архитектуры, в отказе от декоративизма и переходе к правдивому выражению в архитектурном сооружении конструктивной основы и функционального содержания. Словарь архитектурных форм этого направления тесно связан с поисками и достижениями абстрактного и прикладного искусства данного периода.

В связи с этим предвоенный период в истории развития композиции американских небоскребов может рассматриваться как переходный от господствовавшей в первой трети века эклектики к американскому варианту «интернационального стиля», опосредованно связанному с «прагматической» линией «чикагской школы».

В предвоенные голы по вполне понятным причинам в США переехали ведущие архитекторы Германии — Р. Нейтра, В. Гропиус и Л. Мис ван дер Роэ, которые быстро включились в активную педагогическую и проектную деятельность. По свидетельству 3. Гидиона, немецкого теоретика архитектуры, декан нью-йоркского университета того периода так прокомментировал сложившуюся ситуацию: «Гитлер потряс дерево, а я подобрал яблоки».

В результате в тех немногих небоскребах, которые были построены в 30-е годы, заметны решительный отход от использования декора и возвращение к простому выявлению рациональности конструктивной схемы и внутренней структуры здания в его композиционном решении. Хоть это еще и не осознанный переход на позиции новой, современной архитектуры, но сцена для ее появления уже подготовлена. Ярким примером архитектуры небоскребов переходного периода, вобравшим в себя все их основные черты, является комплекс Рокфеллер-центра в его первоначальной части, построенной в Нью-Йорке в 1931—1940 гг.

Строительство штаб-квартнры ООН в 1947—1952 гг. в Нью-Йорке как бы торжественно открыло новую страницу в архитектуре американских небоскребов. Фактически же страница была во многом «зачитанной» и все началось гораздо раньше.

Еще в 20-е годы Мис ван дер Роэ разрабатывал в Германии проекты «стеклянных небоскребов», в которых в свою очередь сказывалось очевидное влияние «прагматической» линии «чикагской школы» п прежде всего Рилайнс-билдинга. Так закон отрицанпя отрицания привел в США к возрождению и развитию прагматизма 90-х годов прошлого века в «корпоративном стиле» (американском варианте «интернационального стиля») 50—60-х годов XX в.

«Стеклянные небоскребы» Мис ван дер Роэ не только нашли в США общественное признание, но и впервые получили возможность практического осуществления. Само их существование неотделимо от безукоризненной технологии, новейших строительных материалов и передовой инженерной техники, обеспеченной значительными энергетическими ресурсами. О том, что бывает в противном случае, быстро убедились в странах, где было предпринято строительство подобных сооружений без необходимого материально-технического обеспечения.

Классическими образцами небоскребов этого периода являются Левер-хаус (построенный по проокту фирмы СОМ в 1952 г.) и Сигрэм-билдинг (1956—1958 гг., авторы Л. Мис ван дер Роэ и Ф. Джонсон). Показательно, что Левер-хаус стал пока единственным послевоенным сооружением, получившим по настоянию нью-йоркской общественность статус «памятника архитектуры, охраняемого государством», что спасло его от сноса и замены другим, вдвое более высоким небоскребом.

«Стеклянный небоскреб» стал одним из символов эпохи «техномании» в истории Америки, соединившей, в частности, психологию принцессы из сказки Андерсена «Свинопас» с верой в безграничность энергетических и материальных ресурсов. Это была эпоха заменяющих все синтетических материалов, восьмицплиндровых сверхмощных логковых автомобилей и лозунга «Больше, больше и еще больше!». Богатству, особенно в сравнении с разоренным второй мировой войной остальным миром, рождало чувство спесивой уверенности, а техника уже не просто облегчала жизнь, а подчиняла ее себе.

И не случайно небоскребы 50—60-х годов, которые, утратив образность п индивидуальность своих предшественников, а вместе с ними и афористичность названия, превратились просто в «high-rise», стали одним пз основных объектов критики со стороны Дж. Джекобе п ее сторонников. В этих сооружениях недостатки и прежде всего обезличенная анонимность и крайний нигилизм по отношению к истории и окружению.

В результате нарастающей критики, которой подвергался модернизм, и изменений, происходивших в обществе, в архитектуре США к середине 70-х годов сложилась ситуация, во многом напоминающая период «чикагской школы»: вернулось «двоевластие» противоположных мировоззренческих стилевых концепций, на этот раз «позднего модернизма» и «постмодернизма».

Автор этой «диады» Ч. Дженкс (один из наиболее влиятельных архитектурных критиков сегодня) так определяет смысл введенных им терминов. «Поздний модернизм» — архитектура прагматическая и технократическая, черпающая вдохновение в наивысших достижениях модернизма 20—60-х годов. «Постмодернизм» — архитектура, двойственно закодированная, наполовину модернистская, а наполовину ищущая — путем обращения к «предмодернистской» традиции — взаимопонимания общества с элитарным меньшинством, в даппом случае с архитекторами.

В архитектуре небоскребов «распутье» современной архитектуры проявилось относительно поздно, что естественно для объектов такого размера и стоимости, склонных к консерватизму. В то же время сегодня признаки решительного отхода от модернизма налицо и происходит очередное резкое изменение архитектуры небоскрсбов.

Небоскребы эпохи модернизма стремились к возможно более точному соответствию своего облика униформе «интернационального стиля», что привело к их унификации, обезличенности и взаимоподобию. Небоскребы эпохи «после модернизма» стремятся к обратному — к максимальному разнообразию л непохожести друг на друга. И здесь все средства хороши. В дело идут заимствования исторических архитектурных форм, достижения абстрактного искусства, утонченная комбинация материалов и фактур, выявление эстетики конструкции и технологии, скульптура п накладная деталь, материализация самых фантастических концепций п т. д.

Небоскреб стал опять называться «skyscraper», а не «high-rise», вернул себе утраченную образность и индивидуальность. Однако «новая эклектика» в архитектуре небоскребов принципиально отличается от классической начала века. Корни этого отличия в том общественном климате, который стоит за образно-художественным решением этих пебоскрсбов. Если начало века — это империализм на подъеме, эпоха своего рода «абсолютизма» в экономике, политике и идеологии, то сегодня — это период мучительной переоценки ценностей и роста общественного самосознания. Для него характерны самые противоречивые тенденции в обществе и отсутствие единства.

Для «имперской» архитектуры классических небоскребов характерны гипертрофированный масштаб, псевдомонументальность и необычайная серьезность в попытках создать новый величественный суперхрам, перед которым толпе только и остается, что пасть ниц. Небоскребы сегодняшнего дня демократичнее, повседневнее, полны самоиронии и акцептируют свое общественное содержание. Ярким примером этого являются последние работы Ф. Джонсона — небоскреб фирмы ИТТ в Нью-Йорке, Рипаблпк-бэнк-сентер и Траско-тауэр в Хьюстоне.

Роль небоскребов в композиции современных городов

Представления американских градостроителей о путях развития городской структуры резко отличаются от точки зрения их европейских коллег. В европейской градостроительной мысли со времен по крайней мере классицизма ведущей является философия, согласно которой только просвещенная и непогрешимая воля всезнающего творца — архитектора способна внести гармонию и порядок в хаос стихийного развития и превратить город в произведение градостроительного искусства. И чем большими полномочиями обладает архитектор, чем на большую территорию распространяется его непосредственное организующее начало, тем более значительные результаты могут быть достигнуты. И если не всегда по разным причинам удавалось и удается следовать этой концепции, то она по крайней мере четко определяет идеал, к которому надо стремиться. Ярким примером подобпого априорного подхода к развитию города и особенно его композиции является Париж, прежде всего в его исторической части.

В США господствует противоположная точка зрения. В соответствии с ней задача градостроителя заключается не в навязывании городской организации определенных стереотипов развития, отвечающих господствующим представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо, а в изучении стихийных тенденций и закономерностей эволюции структуры города. Задача заключается в том, чтобы из возможных вариантов будущего с помощью различных механизмов, в первую очередь экономических, помочь родиться наиболее предпочтительному варианту.

Естественно, что это проявляется в первую очередь на уровне структурно-функциональной организации города. И здесь само появление небоскребов в американских городах отражает объективные процессы в развитии городской структуры, «овеществление» наиболее эффективной формы организации многих видов деятельности в рамках определенной экономической модели. Их размещение в городе отнюдь по случайно, а связано с основными структурно-функциональными узлами, в которых на базе выгодного положения в городской транспортно-коммуникационной сети происходит концентрация всех видов деятельности на наиболее высоком уровне своего развития.

Сама логика развития городской структуры дала в руки архитектора благодатный материал — монументальные вертикали — для формирования композиций, в оспове которых лежат не умозрительные схемы, а сама жизнь во всем ее многообразии. Небоскребы формируют в американских городах композиционные системы, записывающие в пространстве города объективные структурно-функциональные процессы так же, как электрокардиограф записывает биение человеческого сердца. Другое дело, что сердце не всегда бывает здорово и пе у всех функционирует без патологии. Но структурно-функцпональпую патологию и не вылечишь композиционными средствами. А вот сам факт наложеиия в случае с небоскребами структурно-функциональной и композиционной систем имеет, безусловно. весьма положительное значение. Это подтверждается и примером амерпканекпх городов, п историческим опытом всего мирового градостроительства, и положениями общей теории систем.

Таким образом, в американской градостроительной практике ведущими являются спонтанные композиционные системы, в то время, как в европейской — априорные. Спонтанные системы вслед за соответствующим методом позпания можно назвать «индуктивными композиционными системами», а априорные — «дедуктивными композиционными системами». Первые основаны на постепенном формировании целого без конкретного представления об этом целом, но при наличии определенного механизма, определенных правил соединения частей для его достижения; вторые — на изначальном представлении о желаемом целом, в соответствии с которым части назначаются.

К взаимоотношениям этих двух типов систем можно отнести слова Ф. Энгельса, который применительно к индукции и дедукции писал, что они «связаны между собой столь же необходимым образом, как синтез и анализ. Вместо того, чтобы односторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо стараться применять каждую на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собой, их взаимное дополнение друг друга».

Безусловно, строительство небоскребов не исчерпывает всех направлений развития крупных городов США, перед которыми на современном этапе стоят серьезные нерешенные проблемы: упадок целых городских районов, в том числе и в центрах городов, перенапряжение существующих транспортных н инженерных коммуникаций, недостаток озеленеппых рекреационных пространств, а в социальной сфере — рост безработицы, преступности, проблемы бездомных п пр. Нельзя сказать, что решению этих проблем не уделяют внимания, особенно тех из них, в основе которых лежат пе социально-экономические причины, а технико-организационные и эстетические факторы (недостаточность развития транспортной инфраструктуры, совершенствование функционального зонирования городской территории, благоустройство кварталов п улиц и т. д.). Правда, сегодня решение и этих проблем сильно осложнилось из-за резкого сокращения государственных ассигнований на развитие п совершенствование организации крупных городов.

Тем пе менее эволюция небоскребов — пример того, как в процессе исторического развития были найдены интересные формы структурно- функциопальпой и композиционной организации важных элементов городской структуры, в пространстве которых сегодня осуществляются практически все функции, присущие городу: трудовая деятельность, обеспечение жильем, культурное п бытовое обслуживание и т. д. Как наиболее интересные п важиые можно выделить следующие тенденции в развитии организации небоскребов: возрастающая связь небоскребов с важнейншми элементами транспортно-коммуникационной структуры города: развитие общественного содержания небоскребов, в результате чего в них формируются центры социокультурной активности; превалирующая образность и индивидуальность небоскребов; формирующих выразительные архитектурно-художественные композиции.

Все это, как представляется, должно быть учтено в процессе развития и совершенствования организации крупных городов и у нас в стране. Сегодня крупные советские города уже не могут и не должны развиваться в основном за счет экстенсивного освоения новых участков в пригородной зоне, что приводит к сокращению п удалению сельскохозяйственных и рекреационных территорий, нерациональному увеличению протяженности и удорожанию транспортных и инженерных коммуникаций, усилению маятниковых миграций и к другим негативным последствиям. Необходима качественная реорганизация городской структуры, в первую очередь резкое повышение интенсивности освоения территории в основных структурных узлах города, находящихся в наиболее благоприятном положении по отношению к общегородской и агломерационной транспортной инфраструктуре. В таких узлах возможно возникновение тех или иных форм высотного строительства. В связи с этим важно наряду с поисками соответствующих особенностям нашего общества путей интенсификации освоения территории крупных городов использовать все то ценное, что накоплено в процессе их развития в зарубежных странах, u том числе в США.

А. К. Моргунов, М. Н. Туркатенко Моргунов Андрей Константинович, Туркатенко Михаил Николаевич, кандидат архитектуры,- преподаватели кафедры градостроительства Московского архитектурного института.

Источник - "США - экономика, политика, идеология." №4 1988.

Последнее обновление 05.04.2016 год