Алабама

 

Очерки об американских штатах

Алабама

В американском общественном сознании почти каждый штат ассоциируется с определенным имиджем — неким обобщенным образом, отражающим наиболее яркие черты этого штата и сложившееся о нем мнение. Репутация Алабамы — одна из самых худших. Широко принято связывать с Алабамой расизм, отсталость, хозяйственный упадок — словом, все пороки, присущие еще недавно Югу США. Недаром одно из прозвищ Алабамы — «Сердце Дикси» (т. е. Глубокого Юга).

Алабама входит в десяток штатов, где очень высоки уровень безработицы, детская смертность, доля бедняков и число заключенных, а обеспеченность врачами и школами явно недостаточна. Душевой доход здесь почти на четверть ниже среднего по стране, в агломерациях живет менее двух третей населения (по сравнению с тремя четвертями в среднем по США), в городах проживают 60% жителей штата. Численность населения растет очень медленно из-за сильной миграции в другие штаты, и доля Алабамы в стране по этому показателю неуклонно падает. Алабамские политики отличаются глубокой консервативностью, особенно в конгрессе.

Главное же, что омрачает репутацию Алабамы,— это память о неистовом сопротивлении, которое оказали ее белые жители движению за гражданские права 50—60-х годов. Алабама стала ареной самых жестоких битв с расизмом, дольше других южных штатов оставалась она бастионом твердокаменных сегрегационистов, а ее губернатор Дж. Уоллес с его лозунгом «сегрегация на веки веков» стал поистине символической фигурой. В связи с этим обычно вспоминают, что именно на ступенях алабамского Капитолия в Монтгомери была провозглашена в феврале 1861 г. мятежная Конфедерация южных штатов, что Алабаму называли сердцем знаменитого «хлопкового пояса», где роскошные усадьбы белых плантаторов соседствовали с нищенскими лачугами черных рабов и кропперов.

Однако это клишированное восприятие, как и всякое расхожее мнение, чрезмерно упрощает картину и верно лишь отчасти. Реальная социально-культурная и политическая жизнь Алабамы гораздо сложнее, красочнее, и ее история изобилует событиями, выпадающими из рамок стереотипной картины. Далеко не всегда и далеко не все население Алабамы исповедовало ярый расизм. Многие алабамцы решительно сопротивлялись отделению их штата от Союза; давно исчез с алабамских полей «король хлопок», а вместе с ним и язва кропперства. В 1881 г. известный негритянский лидер Б. Вашингтон основал с помощью меценатов с Севера в алабамском городе Таскиджи одноименный институт, который воспитал не одно поколение негритянской интеллигенции.

Алабамский Бирмингем еще 100 лет назад стал крупнейшим на Юге центром тяжелой промышленности, и даже сегодня в промышленности штата занято более 20% всей рабочей силы. В сегодняшней Алабаме есть и самый крупный в США ракетный центр — в Хантсвилле, и самая крупная в стране АЭС «Браунс-Ферри» близ Декейтера на 3,3 млн. кВт. Словом, этот штат не похож на аграрное захолустье.

Алабама дала стране немало либеральных политиков — например, верховного судью X. Блэка, сенатора Л. Хилла (одного из основателей Администрации долины реки Теннесси), федерального судью Ф. Джонсона, который сыграл важную роль в победе борцов за гражданские права в 60-х годах. Были здесь и прогрессивные губернаторы, например знаменитый Дж. Фолсом в 50-х годах, который боролся с ку-клукс-кланом, строил дороги и школы. Алабамские сенаторы Л. Хилл и Дж. Спаркмен отдали конгрессу США по 40 лет жизни, и на фоне их не менее знаменитых коллег из соседних штатов — Г. Толмеджа и Р. Рассела из Джорджии, Т. Билбо и Дж. Истленда из Миссисипи — не казались такими консервативными.

Можно сказать, что сложность социокультурной жизни в Алабаме заложена в самой природе этого штата, на редкость неоднородной. Расхожим представлениям о царстве хлопка и свирепом расизме соответствует, пожалуй, лишь средняя полоса — северная часть Береговых равнин с жарким влажным климатом и очень плодородными почвами, орошаемая многочисленными полноводными притоками рек Томбигби и Алабама. Особенно выделяется полоса площадью около 35 тыс. кв. км с исключительно богатыми черными почвами, которую прозвали «черным поясом». Вдоль побережья Мексиканского залива, как и на всем Юго-Востоке, тянутся так называемые «пайни-вудс» — территории с убогими песчанистыми почвами, заросшие сосной. Северную половину штата занимает система Аппалачей. Горы в этой части невысоки (высшая точка штата гора Чеаха близ Аннистона — всего 734 м), но представлены все основные элементы этой горной системы — главные хребты, центральная долина, Пидмонт и Камберлендское плато, разрезанное р. Теннесси (см. карту на 3-й стр. обложки).

Леса занимают около двух третей поверхности штата, а некогда покрывали всю его территорию. Населяло их могучее племя индейцев крик — земледельцев, охотников, воинов, которые наладили оживленный обмен продуктами труда между различными частями ареала своего расселения. Когда испанский землепроходец Э. де Сото прошел через эти земли в 1540 г., крики были, по-видимому, одной из крупнейших и самых процветающих индейских группировок к северу от мексиканских ацтеков. Вступив в контакт с белыми, крики легко усвоили многое из их культуры и стали одним из пяти так называемых «цивилизованных племен». Тем не менее они стойко обороняли свою территорию от фронтьерменов (американских пионеров), хотя еще в 1795 г. она перешла от Испании к США (кроме южной части, остававшейся за Испанией до 1819 г.). Лишь в 1814 г. генерал Э. Джексон, будущий президент, разбил наголову криков в решающем сражении при Хорсшу-Бенд (близ границы с Джорджией). Индейцам пришлось уступить две трети своей территории, а потом их вообще депортировали в Оклахому вместе с другими племенами из соседних штатов, и на их родину хлынули белые поселенцы. Если в 1810 г. на территории будущей Алабамы жили немногим более 9 тыс. американцев (в основном в Мобиле и на севере), то в 1820 г.— уже почти 128 тыс. В 1817 г. создана территория Алабама, а 14 декабря 1819 г. она была провозглашена 22-м штатом. Заселение Алабамы шло двумя потоками, что предопределило социокультурную неоднородность алабамского общества, которая наблюдается и по сей день. Аппалачскую часть штата, непригодную для плантаций, заселили мелкие фермеры из Теннесси, Северной Каролины и Вирджинии. В изолированных долинах Аппалачей, среди густых лесов они вели примитивное натуральное хозяйство, типичное для приграничья. Быт их был прост до убожества, но суровая жизнь выковывала стойких людей, ревностно охранявших свою независимость.

Среднюю часть стали обживать плантаторы Джорджии и Южной Каролины. Им достались богатейшие земли, самой судьбой предназначенные для выращивания хлопка, который стал полностью господствовать в местном хозяйстве. Алабамский «черный пояс» стал сердцем знаменитого «хлопкового пояса» США, и перед гражданской войной Алабама давала около четверти американского хлопка. Плантаторы обзавелись роскошными усадьбами, проводили время на балах, лисьих охотах, хлопок же выращивали черные рабы, численность которых за 1820 — 1860 гг. выросла с 42 тыс. до 435 тыс. (45% населения штата). Во многих округах «черного пояса» рабов было раз в десять больше, чем белых. Перед гражданской войной население Алабамы выросло до 965 тыс., ее доля в населении США превышала 3%.

С первых лет существования штата аппалачские и центральные районы противостояли друг другу в политике. В 1824 и 1828 гг. аппалачские районы дружно проголосовали за Э. Джексона, и здесь надолго закрепились традиции «джексоновской демократии», а центральные районы поддерживали Дж. Куинси Адамса и Г. Клея. Плантаторы и связанные с ними белые из «черного пояса» составляли в то время не более четверти белого населения штата, но хлопок обеспечивал экономическое превосходство этой части Алабамы, и центр политической жизни постепенно сместился сюда. В 1846 г. столица штата была перенесена из Таскалусы в Монтгомери. Когда в 1861 г. Алабама объявила о своем отделении от Союза, после Южной Каролины, Миссисипи и Флориды, это было расценено как единодушная поддержка сторонников рабства. Однако на практике отделение шло с трудом. Северные округа были против выхода из Союза: округ Уинстон даже проголосовал за выход из состава Алабамы, а аппалачские округа послали Линкольну два полка с оружием.

Военные действия обошли Алабаму стороной, но гражданская война нанесла огромный ущерб. Прямые потери имущества исчислялись в 500 млн. долл., развалились основы социально-хозяйственного уклада. Тем не менее уже в 1874 г. бывшие плантаторы и офицеры-конфедераты снова захватили политическую власть в штате. Широко опираясь на ку-клукс-клан, белая знать («бурбоны») старалась реставрировать старые порядки и «поставить черных на место». Правда, в конце прошлого века аппалачские районы были охвачены популизмом, и многие его лидеры (особенно Р. Колб) решили сколотить коалицию обездоленных всех цветов радуги, но «бурбоны» сорвали эти попытки. Более того, в 1901 г. под давлением местной знати в Алабаме была принята новая конституция, надежно отрезавшая черных от участия в выборах. Теперь к ним допускались лишь мужчины старше 21 года, владевшие недвижимостью, способные пересказать одну из глав конституции страны и внесшие избирательный налог. За 1900—1903 гг. регистрация черных сократилась с 78 тыс. до 1,1 тыс. человек. Лишились избирательных прав и тысячи белых бедняков; в 1920—1946 гг. более 80% взрослых алабамцев были выключены из избирательного процесса. Важным подспорьем для «бурбонов» стала и жульническая нарезка избирательных округов в пользу «черного пояса». Так, местный округ Лоуднес с 2 тыс. жителей посылал в легислатуру штата столько же депутатов, сколько город Бирмингем со 130-тысячным населением.

В Алабаме надолго воцарились спесивые реакционные сельские богатеи-сегрегационисты, которых мало интересовало общественное благосостояние штата — отсюда ничтожные бюджеты местных властей и крайне низкий уровень средств, выделяемых на школьное образование, медицинское обслуживание, строительство дорог. В 1920 г. 16% взрослых алабамцев были неграмотны (среди черных — 31%), в городах жило всего 22% населения (в среднем по США этот показатель составлял уже более половины). Душевой доход был вдвое ниже, чем в среднем по стране. Более половины пахотных земель занимал хлопок, который давал большую часть выручки от сельского хозяйства.

Впрочем, в отличие от большинства других южных штатов, Алабама обзавелась тяжелой промышленностью. В районе Бирмингема еще в прошлом веке было обнаружено уникальное сочетание месторождений угля, железной руды и известняка, и после гражданской войны компания «Юнайтед Стейтс стил» построила здесь крупный комбинат «Фэрфилд». Металлургические заводы были созданы и в городах Аннистон, Гадсден, Бессемер.

Развитие черной металлургии породило волну энтузиазма в штате, обсуждались прогнозы процветания современной индустрии в социально застойных условиях. Бирмингему прочили роль столицы Юго-Востока. Увы, эти пророчества не сбылись. Рабочий класс Бирмингема оказался зараженным расовыми предрассудками в самой свирепой форме, социальная обстановка была напряженной и нездоровой, и большой бизнес с Севера избегал этих мест (к тому же «Юнайтед Стейтс стил», стремясь сохранить свое господство, всячески препятствовала появлению чужого промышленного капитала). В результате Бирмингем уступил место лидера на Юго-Востоке Атланте, которая к тому же была удачнее расположена — на стыке дорог, соединяющих восточную и западную части страны.

Новый толчок к индустриализации Алабамы в 30-х годах дало строительство плотин и гидростанций в бассейне р. Теннесси. Бассейн находился на крайнем севере штата, вдали от расистского «черного пояса», и сюда, ближе к дешевой электроэнергии потянулись такие крупные корпорации, как «Юнион карбайд» и «Рейнолдс металс». Здесь возникли химические, алюминиевые и другие энергоемкие заводы, а после войны федеральные власти построили в Хантсвилле крупнейший научно-исследовательский и производственный центр по обеспечению космических программ.

Индустриализация, однако, почти не отразилась на социальной жизни штата, остававшейся консервативной и застойной. Между тем страна шла вперед, и все более вопиющим становилось отставание Алабамы, причем отставание не столько экономическое, сколько социокультурное, символом которого стал расизм. В Алабаме он приобрел на редкость отвратительные черты и проявлялся не только в экономической и правовой дискриминации, но и в быту — в демонстративно уничижительном обращении с черными, в жесткой сегрегации в общественных местах. Расизм разъел сознание едва ли не всех белых алабамцев, включая и многих северян, да и большинство черных, забитых и полуграмотных, и не помышляли о другой жизни. Те черные, которые не желали мириться с таким положением, уезжали, как правило, на Север, и за 1940— 1970 гг. их миграция из штата составила 650 тыс. человек.

Не способное к саморазвитию алабамское общество было взорвано извне под давлением прогрессивных изменений в стране. Роль детонатора сыграли деятельные личности и благоприятное стечение обстоятельств.

Яркими личностями судьба наградила Алабаму 50-х годов весьма щедро. Так уж сложилось, что именно и Алабаме получили свои первые приходы трое молодых чернокожих священников, которым было суждено сыграть ключевую роль в последующей борьбе за гражданские права: М. Л. Кинг, Р. Абернети и Э. Янг. В 1955 г. президент Эйзенхауэр назначил федеральным судьей в Алабаму уроженца знаменитого округа Уинстон Ф. Джонсона, а должность судьи штата тогда же занял его приятель и однокашник по Алабамскому университету Дж. Уоллес. Этим двум белым предстояло стать главными соперниками в 50—60-х годах: Джонсон защищал федеральные законы о гражданских правах, отменял одну за другой легальные дискриминационные уловки алабамских расистов (избирательный налог, нарезку округов и т. п.), а Уоллес рьяно отстаивал идеи «превосходства белого человека» — сначала в качестве судьи, а потом и губернатора.

Поводом для взрыва стал отказ Розы Паркс уступить место в автобусе «белому джентльмену». Это произошло в Монтгомери 1 декабря 1955 г., а вскоре чернокожие жители города под руководством М. Л. Кинга организовали бойкот местного пассажирского транспорта. Им удалось победить — не без помощи судьи Ф. Джонсона, который объявил неконституционной сегрегацию в любых общественных местах. Последующие события приковали к Алабаме внимание всей страны, особенно бесчинства бирмингемской полиции во главе с шерифом Коннором по прозвищу Бык и взрывы негритянских церквей и домов самодельными бомбами в том же Бирмингеме, который в 1963 г. вся Америка звала Бомбингемом. Эти события достаточно широко освещены в литературе, и нет смысла их пересказывать.

Нужно отметить, что залогом победы в борьбе стали по меньшей мере три обстоятельства. Во-первых, активная поддержка извне, которую оказывали тысячи белых и черных северян, приезжавших в Алабаму для участия в маршах свободы; решительное давление общественности остальной Америки на администрации Кеннеди и Джонсона, которые не раз вводили в Алабаму войска, ставили в подчинение местную национальную гвардию.

Во-вторых, сказался исключительно высокий моральный уровень лозунгов движения, основанных на гандианских и толстовских идеях ненасильственных действий, непротивления злу и гражданского неповиновения аморальным законам. «Мы должны использовать оружие любви»,— не раз говорил Кинг. Такая позиция с особой силой обнажала бесчеловечность расизма, давала борцам за свободу огромное нравственное превосходство над беснующимися расистами. Замешенная на новозаветных христианских традициях, она находила прямой путь к сердцам миллионов жителей США — страны, которая отличается особой религиозностью.

В-третьих, наконец, разгул расистского насилия наносил немалый ущерб алабамскому бизнесу, отпугивая инвесторов, снижая доверие к местным коммерсантам, ускоряя отток населения. Убедившись в этом, «большие деньги» Алабамы со второй половины 60-х годов стали отказывать расистам в финансовой поддержке и все более способствовали оздоровлению социальной обстановки в штате.

Тем не менее сопротивление расистов было яростным, идеи сегрегации сплотили многих алабамских белых, привели к ломке традиционных партийных предпочтений. В 1964 г. Алабама, издавна слывшая бастионом демократов, где даже Эйзенхауэру не удавалось победить, отдала ,пве трети своих голосов республиканцу архиконсерватору Б. Голдуотеру. Если раньше все восемь мест в конгрессе от штата занимали демократы, то в 1964 г. партийное соотношение среди конгрессменов стало 5 : 3 в пользу республиканцев.

Нетрудно, впрочем, заметить такую тенденцию: чем свирепее было сопротивление расистов, тем быстрее наступало очищение общественной атмосферы. К 70-м годам алабамские расисты повсеместно потерпели поражение. За десятилетие предвыборная регистрация черных выросла с 14 до 58%, к середине 70-х годов уже более 200 черных занимали различные выборные посты в штате. Явная сегрегация исчезла из социальной жизни штата. Бирмингем и Аннистон, стяжавшие в 60-х годах печальную известность выходками местных расистов, в 70-е годы завоевали несколько призов различных организаций как «лучшие города Америки». В 1979 г. мэром Бирмингема был избран чернокожий политик Р. Аррингтон. Однако размах этих перемен, как бы разительны они ни были, не следует преувеличивать. Пережитки расизма все еще тлеют в Алабаме, хотя они и оттеснены в бытовую сферу. Сублимацией открытого расизма стал консерватизм, который в конце 70-х годов охватил политическую жизнь Алабамы. Он сказался прежде всего в подъеме республиканской партии. В 1980 г. сенатора демократа Дж. Фолсо- ма-мл. неожиданно победил консервативный республиканец из Мобила Дж. Дентон — ветеран войны во Вьетнаме, семь лет пробывший в плену, борец за чистоту американской морали. Правда, на перевыборах 1986 г. он проиграл демократу Р. Шелби, но и тот считался одним из самых консервативных алабамских конгрессменов. В том же году алабамцы впервые в нашем столетии выбрали губернатором республиканца Г. Ханта (на выборах 1978 г. Хант набрал всего 26% голосов). На последних трех президентских выборах здесь решительно побеждали республиканцы Р. Рейган и Дж. Буш.

Нынешняя алабамская делегация на Капитолийском холме выглядит весьма консервативной, особенно конгрессмены из вотчины республиканцев на юге штата — С. Каллахан от Мобила и У. Дикинсон от Монтгомери. Победившие на выборах 1988 г. конгрессмены демократы У. Николс и Т. Бивилл — ставленники Уоллеса, занявшие свои кресла еще в 1966 г., в период наивысшего подъема расистских настроений (У. Николс умер в декабре 1988 г., и на его место был избран демократ Г. Броудер). Демократ Б. Эрдрич, который в 1982 г. ухитрился отвоевать Бирмингем, старинный оплот республиканцев, стал одним из самых деятельных участников консервативной коалиции республиканцев и правых демократов; даже Р. Флиппо, представляющий крайний север штата и еще недавно слывший верным сторонником национального руководства демократов, тоже вовсю участвует в этой коалиции. Алабамские сенаторы демократы X. Хефлин и Р. Шелби — также активные участники консервативной коалиции. Не удивительно, что примерно в трети голосований алабамские демократы выступают против большинства своей партии,

Воплощением сложности и противоречивости алабамской политической жизни стала судьба Дж. Уоллеса — бесспорно, самого яркого политика в новейшей истории Алабамы. За четверть века он провел девять крупных кампаний в борьбе за посты губернатора штата и президента страны, четыре раза становился губернатором (в том числе в 1970 и 1974 гг. два срока подряд, что до этого было запрещено конституцией штата); кстати, в 1966 г. этот пост заняла его жена (и тут не обошлось без его влияния). На президентских выборах 1968 г. он набрал 9,9 млн. голосов и опередил соперников в пяти штатах, причем в Алабаме и Миссисипи завоевал абсолютное большинство голосов (свыше 60%). Весьма успешно начал кампанию Уоллес и в 1972 г., но в мэрилендском городке Лорел его серьезно ранил выстрелами в упор некий А. Бремер. Из-за повреждения позвоночника Уоллес оказался прикованным к креслу-каталке, но это лишь прибавило популярности неукротимому политику, и накануне президентской кампании 1976 г. опросы Гэллапа ставили его на первое место, пока его внезапно не затмил Дж. Картер. В 1982 г. Уоллес снова стал губернатором Алабамы, хотя и с немалым трудом.

Поражает прежде всего политическое долголетие этого деятеля, верность ему избирателей в штате, который за «эпоху Уоллеса» пережил глубокую социальную трансформацию. Казалось бы, выступив на заре своей карьеры как ярый сегрегационист (в 1962 г. в борьбе за губернаторский пост он получил 96% голосов избирателей, выступив под лозунгом «сегрегация на веки веков»), Уоллес лишил себя шансов на успех после того, как открытый расизм потерпел в Алабаме поражение. Да и всей Америке Уоллес запомнился стоящим в драматической позе с распростертыми руками на пороге Алабамского университета, куда он пытался не пустить чернокожих студентов; эта сцена передавалась по национальной телевизионной сети в 1963 г. Следуя своим убеждениям, Уоллес все больше расходился с национальным руководством демократов, а на президентских выборах 1968 г. вообще выступил от имени третьей партии, которую сам же и основал, и сумел победить не телько в Алабаме, но ив Арканзасе, Миссисипи, Луизиане и Джорджии. Претендуя же на губернаторство в 1970 г., когда сегрегационисты в Алабаме были политически разгромлены, Уоллес резко сменил тон, убрал расистские лозунги — и снова победил. В своей инаугурационной речи он заявил: «Алабама принадлежит всем нам — белым и черным, старым и молодым, богатым и бедным — всем одинаково». В последнюю кампанию 1982 г. расистская тема вовсе исчезла из уоллесов- ского лексикона, остался чистый популизм, которым Уоллесу удалось соблазнить даже чернокожих избирателей, хотя это и возмущало ветеранов борьбы за гражданские права.

В этом и кроется секрет его успеха: Уоллес 6ыл не столько расистом, сколько чистой воды популистом южной закваски. Главными его козырями всегда были проклятия в адрес «больших мулов» (крупного бизнеса), радение «простому человечку», нарочитая простота в общении с избирателями и, самое главное, редкостное чутье на колебания политических настроений в штате. Угадать сегодняшний настрой избирателей — вот что всегда было главной заботой Уоллеса, и в этом он весьма преуспел. Он был готов меняться вместе с электоратом, лишь бы не потерять его поддержки, и ухитрялся, вполне в духе популизма, выдавать беспринципность за самую сильную свою черту — за верность избирателям, готовность отражать именно их мнение, а не свое собственное.

Сегодняшняя Алабама разительно отличается от той, которую четверть века назад потрясали бои за гражданские права, но ее образ передать непросто, настолько противоречивы и зыбки эти новые черты. Посевы хлопка сократились до 70 тыс. га, и место «короля хлопка» занял «его величество цыпленок» — главный продукт современного сельского хозяйства штата. Он ежегодно дает около 600 млн. бройлеров, т. е. больше десятой части их производства в стране, и уже 20 лет Алабама уступает по их производству только Арканзасу и Джорджии.

Да и сам облик сельской местности изменился. Пашня сократилась вдвое, до 1 млн. га, на животноводство приходится почти три четверти продукции сельского хозяйства, ферм осталось всего 50 тыс., на них живет немногим более 2% населения штата. Как и полвека назад, Алабама дает около 1,5% продукции сельского хозяйства страны (по стоимости), но теперь эта отрасль отошла на второй план, уступив горнодобывающей промышленности (после войны на юге штата начали добычу нефти и природного газа, которая сейчас составляет ежегодно около 3 млн. т и 3 млрд. куб. м).

По-прежнему могуча алабамская промышленность, стоимость ее продукции в 15 раз больше, чем сельского хозяйства, но структура ее быстро меняется. Еще в середине 80-х годов годовая мощность бирмингемского комбината «Фэрфилд» составляла 2,7 тыс. т стали (15-е место в стране), в соседнем Гадсдене работал еще один комбинат полного цикла на 1,3 тыс. т в год (правда, они использовали не местную железную руду, как раньше, а венесуэльскую, но зато местный уголь). Однако к концу 80-х годов производство на этих заводах было свернуто, и теперь главными отраслями промышленности стали бумажная (в основном на крайнем юге), химическая (на севере, в долине р. Теннесси) и текстильная (в средней части).

Источник - "Зарубежное военное обозрение" №1 1990.

Последнее обновление 16.11.2015 год



(c) 2020 :: War1960.ru - ВОЙНЫ И СРАЖЕНИЯ от античности до наших дней.