Штат Луизиана

 

Очерни об американских штатах

Луизиана

По многим своим характеристикам, будь то культура, история, хозяйство или природа, Луизиана на редкость контрастно отличается от любой другой части страны. Взятые же вместе, все эти особенности придают штату уникальный образ.

Необычен уже сам облик Луизианы (см. карту на 3-й стр. обложки). Это не просто низменность — многие ее части лежат даже ниже уровня моря, в том числе и главный город штата Новый Орлеан, где дома приходится строить без подвалов, а на кладбищах хоронят не в могилах, а в склепах на поверхности земли. Северную часть штата называют «аплендс» («верхняя земля»), хотя она возвышается над уровнем моря всего на 30 — 50 м.

В большинстве штатов историю страны отсчитывают от появления европейцев на Атлантическом побережье — «отцов-пилигримов» или виргинцев, а здесь первые белые появились всего полвека спустя после плавания Колумба, и уже в XVII в., когда зааппалачские земли будущих Соединенных Штатов еще были во власти индейцев, на этой земле процветали европейские колонии. За свою историю Луизиана шесть раз переходила из рук в руки: от испанцев к французам, потом обратно, потом снова к Франции, потом к США, потом к Конфедерации и, наконец, снова к США. Если в остальной части страны почти безраздельно господствует английский язык, протестантизм, то з Луизиане добрая треть населения исповедует католицизм, каждый шестой говорит даже в семье по-французски, а почти половина говорит по-английски с сильным акцентом, выдающим испанские или французские корни. Культурная атмосфера в штате отличается каким-то совсем неамериканским настроем —- презрением к протестантской трудовой этике, склонностью к развлечениям, даже праздности, повышенной общительностью, нелюбовью к политике и погоне за чистоганом, равнодушием к «расовой чистоте». Как и на всем Юге, тут много чернокожих, но для местных характерны иззестная свобода поведения, достаточно высокий уровень образованности, социальная и политическая активность.

Здесь сохранилось много обычаев времен владычества Испании и Франции. Популярны массовые празднества — от «бушерий», на которые собирались, чтобы полакомиться свежей свининой, до знаменитого на всю страну «Марди-гра» («Жирный вторник» — франц.), поглазеть на этот многодневный грандиозный карнавал ежегодно в январе в Новый Орлеан съезжаются тысячи туристов со всех концов США. Луизианцы имеют репутацию гурманов и даже обжор, их кухня славится на всю Америку и служит приманкой для туристов так же, как местные танцы и музыка; ведь именно в Новом Орлеане родился всемирно известный американский джаз.

Луизиана занимает дельту р. Миссисипи и прилегающие к ней районы. На первый взгляд, эта часть США выглядит по- истине гиблым местом, обреченным на безлюдье: бесконечные болота-«марши» с зыбкой гранью между твердью и трясиной, изрезанные множеством протоков великой реки, воздух жаркий, душный, насыщенный испарениями от гниющих растений.

Здесь 40% американских заболоченных земель, которые по площади (2,2 млн. га) втрое обширнее голландских. Главное русло Миссисипи иногда меняет свое направление и постоянно грозит наводнениями. От их вторжения спасают лишь береговые валы, образовавшиеся вдоль русел, благодаря им сток идет зачастую не к Миссисипи, а от нее, и в пределах Луизианы Миссисипи принимает справа лишь один приток — Ред-Ривер. Сухие участки и даже мелководье густо заросли лесом, в котором господствуют сосна на севере и кипарис на юге; обилие испанского мха придает южным лесам облик мрачной чащобы. Летом — жара под 30°С, зимой температура воздуха редко опускается ниже 10°, ас июня по ноябрь в этот субтропический край вторгаются свирепые тропические штормы и ураганы.

Однако эта земля обладает огромными богатствами. Около трети территории покрыто плодороднейшим аллювием, вегетационный период продолжается до 320 суток, причем осадки превышают 1,5 м в год. Огромную ценность представляют леса, в которых до 150 пород деревьев; испанский мох используется для украшений и набивки мягкой мебели. Воды изобилуют рыбой и, главное, пушным зверем (ондатра, нутрия). Недра же, как выяснилось в нашем веке, содержат громад-ные запасы нефти, природного газа, соли, серы. Не удивительно, что еще за 16 тыс. лет до прихода европейцев устье Миссисипи было заселено индейцами, численность которых достигала 15 тыс. человек; археологи нашли семь крупных древних индейских стоянок.

Главный же ресурс штата — исключительно важное географическое положение на выходе в океан крупнейшей в мире речной системы Миссисипи — Миссури. Именно это обстоятельство предопреде-лило и раннее открытие края европейцами, и напряженную борьбу разных стран за владение этим стратегическим местом, и уникальную пестроту национального состава той территориальной общности, которая сложилась здесь со временем.

Первыми сюда пришли испанцы, которые открыли устье Миссисипи уже в начале XVI в. Осваивали же местность французы. В 1682 г. Р. Ла Салль после путешествия по Миссисипи установил на берегу деревянный крест и объявил весь бассейн Миссисипи собственностью французского короля Людовика XIV, назвав новые владения Луизианой в его честь. Французские трапперы принялись осваи-вать пушные ресурсы края, активно торговать с индейцами. С 1699 г. колонией управляли братья Пьер и Жан-Батист ле Мойны; последний в 1718 г. основал Новый Орлеан. Сначала колония была частным владением (по королевской грамоте), потом принадлежала компании шотландца Дж. Ло, которая лопнула в 1720 г. В колонизации участвовали даже немцы, которые заселили берега Миссисипи к северу от Нового Орлеана (так называемый «Немецкий берег»), С 1731 г. Луизиана стала королевской колонией.

В середине XVIII в. в низовьях Миссисипи появился новый культурный элемент — акадийцы, французские беженцы из английской Новой Шотландии (ныне провинция Канады). Пришельцы со ска-листых берегов холодного океана расселились в жарких болотах дельты великой реки, сумели в короткий срок перестроить свой быт и создали на удивление прочную культуру охотников и рыболо-вов, которых стали звать каджунами. В 1763 г. по Парижскому договору Франция уступила свои американские владения к востоку от Миссисипи Англии, а к западу, включая Новый Орлеан,— Испа-нии. Испанцы делали упор не на мехотор- говлю, а на плантации, и поэтому завезли сюда черных рабов, в основном из Вест- Индии. Новый Орлеан приобретал репутацию международного порта. Он связывал зааппалачские части США с океаном, и в 1795 г. американский дипломат Т. Пинкни заключил в Мадриде договор с Испанией, по которому американские товары следовали по Миссисипи и через Новый Орлеан беспошлинно.

В 1800 г. Испания вернула Луизиану Франции, но у той уже не было сил для освоения далекой территории. Два года спустя, когда президент Т. Джефферсон послал Дж. Монро в Париж, чтобы купить у французов за 2 млн. долл. Новый Орлеан, Наполеон предложил американцам купить всю Луизиану, но за 15 млн. долл. 8 1803 г. гигантская Луизиана отошла к США.

Новые владения США были заселены крайне слабо, освоена была лишь южная часть. Когда в 1810 г. ее выделили в особую территорию Орлеан, там насчитывалось 77 тыс. жителей. Уже в 1812 г. территория была принята в Союз как 18-й штат под названием «Луизиана».

Территориальная общность людей, заселявших новый штат, сложилась задолго до его вхождения в США, к тому же вдали от исторического ядра страны, в иных условиях. Верхние ступени социальной лестницы занимали креолы — потомки испанских и французских крупных собственников. Средние слои общества отличало исключительное национальное разнообразие: каджуны с их крайне своеобразным бытом и особым диалектом французского языка, немцы, переселенцы с Канарских островов, из Далмации, Венгрии. На нижней ступени находились чернокожие рабы.

Общественные традиции Луизианы, не в пример американским, не препятствовали расовому смешению. Правда, здесь было принято с особым вниманием учитывать «состав крови» и фиксировать его в специальных названиях: так, негроиндейцев звали «редборн», людей с одной восьмой негритянской крови — «гриффе». Подобное внимание к оттенкам кожи весьма необычно для США, где до сих пор широко принято считать чернокожим всякого, кто имеет хоть небольшую примесь негритянской крови. (Примечательный факт сообщает современный политолог Н. Пейрс. В 1978 г. в американской прессе замелькали сообщения о том, что в Луизиане выбрали мэром первого в истории штата чернокожего, однако местная пресса поспешила опровергнуть эту сенсацию, уточнив, что это , был не чернокожий, а «слегка смуглый креол».) В терпимом отношении к черным сказывается наследие испанского подхода к рабству, а не английского: ведь испанцы считали раба человеком в особом состоянии, тогда как англичане вовсе отказывали ему в человеческом достоинстве и приравнивали к инвентарю. К тому же католическая церковь всегда настаивала на равноправии чернокожих в социальной жизни. Креолы, как правило, признавали своих детей от чернокожих женщин, давали им посильное воспитание и образование. Разумеется, о полном равноправии черных не было и речи, поскольку мягкость межрасовых отношений соседствовала с апартеидом в социальной жизни.

Вхождение Луизианы в США ознаменовалось притоком американцев, которым поначалу пришлось селиться изолированно. Поэтому их влияние мало коснулось старинных кварталов Нового Орлеана и особенно знаменитого «французского квадрата» с древнейшим на территории США католическим собором Св. Людовика, с чугунными оградами балконов и неповторимым колоритом культуры, напоминающей средиземноморскую Европу. Вряд ли можно найти в США другой город, где употреблялось бы название «аме- рикен» — так местные жители долго именовали тех, кто приехал сюда после присоединения Луизианы к США. Первая конституция штата, принятая в 1812 г., многое позаимствовала из кодекса Наполеона, из старинных испанских законов, восходящих к римскому праву. Она дала необычно большие полномочия губернатору и закрепила власть плантаторов и крупных бизнесменов.

Свою жизнь в качестве штата Луизиане пришлось начинать с военных действий. В ходе англо-американской войны англичане атаковали Новый Орлеан, но в начале 1815 г. генерал Э. Джексон, будущий президент, во главе армии добровольцев из Кентукки, Теннесси и Миссисипи защитил город от интервентов. Примечательно, что в его армии были и чернокожие, и креолы, и индейцы.

Вслед за этим Луизиана стала стремительно осваивать преимущества своего географического положения. Если первый пароход появился здесь в 1812 г., а годовой грузооборот Нового Орлеана в 1814 г. составил 60 тыс. т, то уже к 1840 г. он дошел до 500 тыс. т (второе место в стране). По населению Новый Орлеан занял четвертое место в стране и был крупнейшим городом Юга до второй мировой войны. С 30-х годов Луизиану охватил настоящий бум, вызванный расширением плантаций сахарного тростника и хлопка (в 50-х годах на 1,5 тыс. плантаций трудились 75 тыс. черных рабов). Возделывание хлопка привлекло множество переселенцев из Пограничного Юга, которые расселились в основном в северной части штата. Эти мелкие фермеры, будучи протестантами, встали в оппозицию к миру плантаторов-католиков. Так в Луизиане возник культурно-политический раскол, который ощущается до сих пор. Плантаторам удалось утвердить свою власть благодаря принятым в 1845 и 1952 гг. конституциям. Сторонники плантаторов господствовали в легислатуре, и не удивительно, что уже в январе 1861 г. Луизиана откололась от США и вошла в Конфедерацию. Правда, ее быстро, хотя и насильственно, вернули в состав США весной 1862 г.

Послевоенные годы стали для Луизианы периодом экономического процветания и глубокого социально-политического кризиса. Плантации расширялись, с 80-х годов начался рисовый бум, потом северные дельцы набросились на лесные богатства края. В 1901 г. братья Хейвуд, знаменитые ветераны Клондайка, стоявшие у истоков техасского нефтяного бума, открыли первую нефть и в Луизиане. Сырьевая экономика приносила огромные доходы, но к основной массе луизианцев они не имели отношения.

В политике прочно утвердилась олигархия богатеев, которую политолог Н. Пейрс назвал «одной из самых бессердечных в стране». Стравливая протестантов северной Луизианы с католиками южных районов, ловко отстраняя от политики чернокожих, эта олигархия постепенно прибрала к рукам всю власть, воспользовавшись исконным равнодушием луизианцев к политике. После принятия в 1898 г. очередной конституции регистрация чернокожих на выборах упала со 130 тыс. до 5,3 тыс. человек, и даже среди белых мужчин участие в выборах сократилось с 63% в 1896 г. до 21% в 1900 г. (а в 1920 г.— даже до 14%)- Налоги почти не взимались, казна штата была опустошена, и общественные услуги находились на крайне низком уровне. В 1920 г. население Луизианы было одним из самых негра-мотных в стране (29% в 1910 г. и 22% в 1920 г.).

Политическая жизнь Луизианы, сонная и монотонная, буквально преобразилась после того, как в 1927 г. губернатором стал Хью Лонг — выходец из северных местностей. Демагог и популист, он делал карьеру, понося толстосумов и аристократов, воспевая простого труженика. Пышное красноречие, нарочитая броскость лозунгов, панибратство с избирателями — все это выглядело бы дешевым позерством на Севере, но отлично действовало в Луизиане. Лонг сумел оживить политическую жизнь штата, резко поднял расходы на общественные работы, обложив данью нефтяные компании. Он никогда не прибегал к открытым расистским или антикатолическим лозунгам и явно преуспел в объединении штата, в наведении мостов между северными и южными его частями. Однако правил он железной рукой, беспощадно расправлялся с врагами, и недаром его противники видели в нем диктатора фашистского толка. Его деятельность приобрела общенациональную известность.

Крайне язвительно отозвался о нем известный американский политолог Дж. Гантер: «Проживи дольше, Хью Лонг вполне мог бы стать основателем фашизма в Америке... С самого начала он отличался потрясающими ораторскими способностями — совсем как Муссолини; зачастую он был ленив, как Геринг, и труслив, как Гитлер. Он придавал своему движению религиозную окраску, как Салазар или Франко... В нем было много дешевки, как в Геббельсе, даже непристойного, как в Ататюрке, сентиментального, как в Гитлере». Правда, Гантер замечает: «...единственное, что отличало его ото всех европейских прототипов,— это блестящее чувство юмора». Современные оценки Лонга не так однозначны. Сегодня достоверно известно, что он и вправду преступно нажился на тайной перепродаже нефтяных участков монополиям вроде «Тексако». Однако Лонг сумел преобразить Луизиану, взбодрить ее население, сплотить его; поддержка Лонга избирателями действительно была массовой. В сентябре 1935 г., уже в ранге сенатора, он был застрелен на ступенях построенной при нем башни Капитолия в Батон-Руже, трагическая кончина добавила ему ореол романтичности. Советским читателям эта фигура, вероятно, знакома по известному роману П. Уоррена «Вся королевская рать» и »ю телефильму, где главного героя, прототипом которого был Хью Лонг, сыграл Г. Жженов.

«Лонгизм» унаследовали брат X. Лонга и его сын Рассел, который стал сенатором еще в 1948 г. Он просидел в этом кресле до 1986 г., причем в 1965 — 1969 гг. занимал в сенате важную должность демократического «погонялы», а с 1965 по 1979 г. был председателем влиятельного финансового комитета. Немало других членов обширной семьи Лонгов до самых последних лет активно занимались политикой. В родном округе Лонгов члены этой семьи даже боролись друг с другом за место конгрессмена, сменяя один другого. С 1963 г. ставленником X. Лонга был и А. Эллендер, занимавший пост сенатора с 1936 г. до своей смерти в 1972 г. Будучи главой комитета по сельскому и лесному хозяйству, он перекачал в свой штат огромные федеральные ассигнования на мелиорацию, и его стараниями площадь луизианских болот сократилась почти вдвое.

Крайняя коррумпированность лонгистских администраций породила сильную оппозицию. В 1940 г. молодой консерватор С. Джонс побил И. Лонга в борьбе за губернаторство. В 1944 г. (и затем в 1960 г.) губернатором был глава антилонговской оппозиции Дж. Дейвис, профессиональный музыкант, автор популярных песенок, в том числе «Ты мое солнышко», которая стала своего рода гимном Луизианы. Несмотря на многие противоречия, всех их объединяла принадлежность к демократической партии. По мнению Н. Пейрса, позиции республиканцев в Луизиане были худшими в стране все 70 лет с начала нашего века.

После второй мировой войны в Луизиане в полной мере проявились те глубинные социально-политические свойства конкретной территориальной общности людей, которые и предопределяют характер ее развития. Экономический рост Луизианы за эти годы был впечатляющим. В 50-х и 60-х годах добыча нефти в штате выросла с 35 млн. до 120 млн. т, а его доля в национальной добыче— с 10 до 25%, он вышел по этому показателю на второе место, обогнав Калифорнию. Добыча природного газа увеличилась с 20 млрд. до 200 млрд. куб. м (35% общей добычи в стране) и стала широко выхо-дить на шельф, где под концессии были разобраны 2 млн. га. Горнодобывающая промышленность давала более трети валового продукта штата (рекордно высокий уровень в стране). Здесь выросли крупнейший в мире нефтехимический комплекс компании «Экссон» в Батон- Руже и целая гроздь нефтехимических заводов в Лейк-Чарльзе. Процветало и сельское хозяйство, причем хлопок все больше вытеснялся рисом, сахарным тростником, а затем и соей. Новый Оолеан вплоть до 70-х годов удерживал второе место в стране по стоимости экспорта, обслуживая громадный ареал бассейна р. Миссисипи.

Однако экономический рост шел традиционным для Луизианы путем, обогащая в основном пришлые корпорации, а не местное население. В 1950 г. Луизиана занимала в США 40-е место по душевому доходу (а 20 лет спустя — 45-е). Как и раньше, в штате был самый большой процент неграмотных в стране,

В 70-х годах запасы нефти стали истощаться, в 1980 г. добыча упала до 65 млн. т; снизилась и добыча природного газа (до 137 млрд. куб. м в 1986 г.). Правда, благодаря сильнейшему росту цен на нефть после 1973 г. доходы от ее добычи поддерживались на очень высоком уровне, и немалую их часть получали местные жители, особенно каджуны, земли которых оказались главным объектом нефтяной лихорадки. Разбогатевшие каджуны, продав свои участки нефтяным монополиям, отселялись, как правило, в свою «каджунскую столицу» Лафейетт, которая превратилась в один из богатейших городов США — своего рода «мини - Даллас». В 1979 г. Луизиана вышла на 35-е место в США по уровню душевого дохода.

За экономический бум Луизиана поплатилась разрушением своей природной среды. Нефтяные компании безжалостно кромсали болота каналами для провоза своих буровых установок, сливали в болота сотни тонн отходов бурения, сводили леса. При всей своей пышности луизианская природа оказалась весьма хрупкой. Морские воды вторгаются в болота, подмывают берега, Согласно некоторым расчетам, каждые 40 минут под воду уходит очередной гектар луизианской суши, и через полсотни лет Новый Орлеан может оказаться на берегу открытого моря.

Мало изменилась и сущность политической культуры Луизианы. Правда, владычество демократов размывается все больше. За 11 послевоенных президентских кампаний Луизиана шесть раз предпочла республиканца и лишь три раза — демократа, а дважды отдала большую часть голосов третьим партиям с консервативными кандидатами — С. Термондом в 1948 г. и Дж. Уоллесом в 1968 г. Даже в 1964 г., когда страна решительно отвергла архиконсерватора-республиканца Б. Гол- дуотера, Луизиана оказалась одним из шести штатов, где Голдуотер победил. Зато в 1972 г. луизианцы гораздо реши-тельнее, чем другие штаты, провалили либерального демократа Дж. Макговерна. На последних двух выборах республиканцы Р. Рейган и Дж. Буш получили здесь более чем 60% голосов каждый.

Однако можно заметить, что избирателей в штате привлекала не столько республиканская, сколько консервативная окраска кандидатов. Демократическая партия слишком либеральна для луизианцев. Еще в 1970 г. вся делегация штата в конгрессе состояла только из демократов. 8 г. впервые республиканец Д. Трин стал конгрессменом от крайнего юго-востока — едва ли не самого глухого и консервативного района Луизианы, где многие годы с феодальным размахом правила клика местных «бурбонов» Пересов. В 70-х годах конгрессменами выбрали республиканцев X. Мура и Р. Ливингстона (в зажиточных пригородах Нового Орлеа- нд), а в 1979 г, Д. Трин стал первы/л за последнее столетие республиканским губернатором Луизианы. Правда, демократы отвоевали место, оставленное Трином в конгрессе, но потом республиканцы захватили еще два места в палате представителей: Д. Холлоуэй в 1986 г. и Дж. Маккрейри в 1988 г. Ныне в палате представителей обе партии поровну делят места от Луизианы.

В целом луизианские конгрессмены выглядят сегодня весьма консервативной командой, будь то республиканцы (в том числе новичок Р. Бейкер от Батон-Ружа) или демократы: Дж. Хакеби от северо- востока, каджун У. Таузин от юго-востока, впервые избранный Дж. Хайес от юго-запада. Все они активные участники консервативной коалиции демократов-южан (так называемых «долгоносиков») с республиканцами. Выделяется сдвоим либерализмом лишь Линди Боггс — вдова знаменитого в свое время лидера большинства в палате представителей X. Боггса, который погиб в авиакатастрофе в 1972 г. Линди активно помогала своему мужу, приобрела немалый опыт в политике и пользуется безоговорочной поддержкой в своем округе — Новом Орлеане.

В сенате заметную роль играет демократ Б. Джонстон из Шривпорта. Он возглавляет важный для штата комитет по энергии и естественным ресурсам, а еще недавно фактически руководил комитетом по ассигнованиям вместо престарелого Дж. Стенниса (сейчас этот комитет возглавил Р. Бэрд). Джонстон пользуется прочной поддержкой крупного бизнеса и охотно делится этими связями с теми из коллег, кому нужны деньги на перевыборную кампанию. Еще недавно Джонстон слыл консерватором, но теперь заметно «левеет». Его кандидатуру серьезно рассматривают среди возможных на пост спикера, но и без этого его реальная власть в сенате велика.

Второе кресло луизианского сенатора принадлежало с 1948 г. Р. Лонгу. В 1986 г. он ушел в отставку, и в борьбу за его место вступили два конгрессмена — энергичный республиканец рейгановского толка X. Мур из Батон-Ружа и демократ каджун Дж. Бро. Победил Бро, который выказывает себя стойким консерваторрм.

Пожалуй самым ярким политиком Луизианы в последние 20 лет можно назвать Э. Эдвардса, В 1972 г. он выиграл губернаторские выборы у республиканца Д. Трина и пробыл на этом посту два раз-решенных (подряд) срока, пропустил следующий срок (губернаторство досталось на этот раз Трину), а в 1983 г. снова побил Трина, набрав 62% голосов. Эдвардс — политик истинно в луизианском духе: напористый, речистый, в то же время бесцеремонный, с весьма свободными нравами. Громкую огласку получили и его посещения игорных домов Лас-Вегаса и скандалы со взяточниками в его администрации. В способности Эдвардса привлекать электорат было что-то от Хью Лонга.

По инициативе Эдвардса Луизиана еще в 70-х годах приняла весьма необычную для США форму выборов. Среди избирателей Луизианы около 85% регистрируются как демократы и лишь 10% — как республиканцы, поэтому последние из-за крайней малочисленности не проводят традиционные для США партийные праймериз. Перед выборами на вакантный пост республиканцы, как правило, с трудом находят хотя бы одного кандидата. Демократов же в Луизиане так много, что их праймериз всегда собирали по несколько кандидатов, и редко кто из них сразу набирал необходимое число голосов, поэтому для определения кандидата от демократов часто проводились повторные выборы. Эдвардсу показалось несправедливым, что демократическому кандидату приходится проходить до избрания три тура борьбы, а республиканскому — всего один. Поэтому он добился принятия открытых праймериз, на которых в прямую борьбу вступают кандидаты всех партий; набравший сразу большинство (50% голосов или более) становится победителем, в противном же случае два кандидата с лучшими результатами (вне зависимости от партийной принадлежности) проходят повторные выборы для определения победителя. «Луизиана проводит штатные выборы в необычной манере и в непривычное время», — подчеркивает «Альманах американской политики» за 1986 г. Праймериз на уровне штата проводятся в октябре нечетного года, повторные выборы — в декабре, праймериз по выборам в конгресс — в сентябре четнргр года, а повторные выборы — в день общенациональных выборов.

Практика, однако, показала, что новая система лишь ослабила позиции демократов: на открытых праймериз их многочисленные кандидаты тратят много сил на междоусобицы, в которых нередко побеждают с небольшим перевесом случайные фигуры. Так было, например, на губернаторских выборах 1979 г., когда республиканец Д. Трин набрал на открытых праймериз всего 22% голосов, но на перевыборах сумел одолеть демократа-популиста Л. Ламберта. В 1987 г. Эдвардс попытался было снова пройти в губернаторы на второй срок, но на первичных выборах неожиданно хороший старт взял конгрессмен-демократ от северо-запада Ч. Ромер, и хотя большинства он не получил, Эдвардс снял свою кандидатуру, и Ромер стал новым губернетрром Луизианы.

Сегодня многие луизианцы обвиняет именно Эдвардса в том, что за время его правления щтат упустил шанс переориентировать свою экономику с помощью огромных нефтяных доходов.

Падение мировых цен на нефть в 80-х годах сразу обнажило пагубность сырьевой ориентации, За 1981 — 1986 гг - размер валового продукта Луизианы (даже в текущих ценах) остался неизменным, тогда как в США он вырос на 40%, поэтому доля Луизианы сократилась с 2,5 до 1,8%. К 1987 г. Луизиана снова откатилась на 46-е место среди штатов по урорню душевого дохода. Особенно удручающим стал отток населения в 1987 и 1988 гг., который, по оценкам Бюро переписи, даже прерысил естественный прирост. Численность населения Луизианы стала сокращаться: с 4501 тыс. человек в 1986 г. до 4408 тыс. в 1988 г. Становится очевидным, что Луизиане нужно в корне и как можно скорее менять характер своего развития, который столь едко высмеивают надписи на популярных среди местной молодежи майках: «Луизиана — банановая республика»...

Л. В. Смирнягин

Источник - "США - экономика, политика, идеология." №4 1990.

Последнее обновление 30.11.2015 год



(c) 2020 :: War1960.ru - ВОЙНЫ И СРАЖЕНИЯ от античности до наших дней.