Очерки об американских штатах

В юго-восточном углу территории США вдоль Атлантического океана протянулась длинная цепь Аппалачских гор, отстоящая примерно на 500 км от берега. На этой полосе — земли восьми штатов. Бюро переписи объединяет их в группу Южно-Атлантических штатов. Это образование охватывает один из самых ярких социокультурных районов страны — Старый Юг, край, примечательный своей природной и историко-культурной однородностью (см. карту на 2-й стр. обложки). Главная черта здешнего рельефа — переход от гор к холмистому плато Пидмонт и далее к плоским Береговым равнинам, иссеченным эстуариями рек. При этом плато обрывается к равнинам резким уступом, на котором реки образуют водопады (уступ этот так и называется — «Фолл-Лайн», т. е. линия водопадов). Климат повсюду (кроме высокогорья) теплый, летом очень жаркий, зима почти бесснежная. Район густо зарос лесом, сосновым вдоль берега и упомянутого уступа и широколиственным на Пидмонте.

Группа Южно-Атлантических штатов, выделяемая сеткой Бюро переписи, охватывает территорию большую, чем та, что традиционно рассматривается как Старый Юг. К 1776 г. Джорджия была заселена лишь частично, Западная Вирджиния составляла почти необитаемую западную окраину собственно Вирджинии, а Флорида вообще не входила в состав британских колоний в Северной Америке.

Почвы хотя и уступают черноземам прерий, но все же достаточно плодородные. Так что условия обитания и хозяйствования здесь весьма удобны для человека, если исключить невыносимую жару летом.

Не удивительно, что этот район с побережьем, обращенным в сторону Европы, заселялся европейцами прежде других. Первое постоянное поселение появилось здесь на 13 лет раньше, чем в Массачусетсе. Эстуарии рек, далеко вдающиеся в сушу, облегчали проникновение в глубь территории, а длинный вегетационный период и добротные почвы позволяли с успехом выращивать почти любые культуры, особенно те, которые плохо или вовсе не родились в более холодной Европе. Именно на таких культурах — индиго, табаке, позже на хлопке и стали специализироваться колонисты, заводя обширные плантации и завозя черных рабов из Африки. Так сложилось здесь ядро Старого Юга, района с яркой специфической культурой. Она резко контрастировала с той, что формировалась в северных и «средних» колониях, и оказала огромное влияние на развитие страны. Примечательно, что и природные рубежи, преграды для движения колонистов на запад (линия водопадов, Аппалачские горы), оказали на нее положительное влияние: поскольку колонизация на этих рубежах приостанавливалась, дальнейшее развитие обращалось вглубь, выбирало интенсивный путь, что способствовало более прочному становлению этой культуры.

На первых порах Старый Юг заселялся очень активно. К моменту рождения новой республики здесь было сосредоточено 47% ее населения, и шесть из первых 13 штатов-основателей приходились на этот район. По мере освоения зааппалачских земель доля района в населении страны падала, тем более что его жители приняли в этой колонизации самое деятельное участие, разнося культуру Старого Юга далеко на запад, за Огайо и Миссисипи. Хотя к середине прошлого века эта доля упала до 20%, в экономическом отношении Старый Юг выглядел процветающим. Его хозяйство основывалось на выгодных плантационных экспортных культурах и нещадной эксплуатации черных рабов, которые составляли около 40% местного населения.

Гражданская война принесла Старому Югу небывалое разорение. Главный оплот конфедерации, он оказался ареной жестоких сражений. Его социально-экономические основы были разрушены, но пережитки их еще многие десятилетия заражали местный социокультурный климат расизмом, консервативностью. Рабство сменил режим кропперства с крайне низкой производительностью труда и резкой специализацией на хлопке и табаке. Индустриализация, развернувшаяся в США после гражданской войны, обошла Старый Юг стороной. Здесь развивались лишь отрасли, которые нуждались в обильной и дешевой рабочей силе, в ручном труде,— табачная, текстильная, швейная, мебельная. При этом фабрики размещались «дисперсно», рассредоточенно, в расчете на эксплуатацию деревенской рабочей силы. Это препятствовало образованию и больших городов, и крупных отрядов пролетариата. Вплоть до второй мировой войны на Старый Юг приходилось не более 10—11% индустриальных рабочих страны, а по стоимости промышленной продукции его доля была еще меньше (7—8%).

Обходила этот застойный район и мощная волна иммиграции, которая буквально захлестнула страну в начале XX в. К 1920 г. иммигранты первого и второго поколений составляли почти 40% населения США, а на Старом Юге — менее 10%. Доля этого района в населении страны упала до 14%, край оказался изолированным и превратился в застойную глубинку, рассадник расизма, консерватизма, оплот правых демократов («диксикратов»), родимым пятном его стала бедность. В середине века душевой доход в Южно-Атлантических штатах был на 20% ниже среднего по стране, обе Каролины и Джорджия вошли в десяток самых бедных штатов. Черное население нарастающим потоком оставляло эту цитадель расизма, отправляясь на Север. Так, за 50-е и 60-е годы Старый Юг потерял почти 1,1 млн. черного населения.

Старый Юг был «взорван снаружи», в ходе охватившего всю страну движения за гражданские права. Несмотря на отток черных, этот регион продолжал занимать первое место в стране и по их численности (5,8 млн. в 1960 г.), и по доле в населении (22,5%), поэтому борьба с пережитками расизма повлияла на него особенно. Правда, здесь она редко сопровождалась такими трагическими столкновениями, как на Глубоком Юге: культура района сохранила патерналистские механизмы, помогавшие смягчать расовую напряженность.

После изменения социально-культурного климата обнаружились важные экономические преимущества региона — обилие рабочей силы, теплый климат и почти нетронутая природная среда, богатые водные ресурсы. Начался экономический подъем, сопровождавшийся решительной реконструкцией сложившейся структуры. В сельском хозяйстве происходило стремительное укрупнение ферм, их число за последние полвека сократилось почти вчетверо, до 276 тыс. в 1987 г. До войны две трети продукции сельского хозяйства давало полеводство, теперь его доля упала до половины, на первый план вышли скотоводство и особенно производство бройлеров (40% продукции США, почти 2 млрд. штук в 1986 г.). Рост производительности труда вел к быстрому сокращению фермерства — почти в 10 раз за 1935—1985 гг., до 660 тыс. человек. В промышленности упор был сделан на передовые отрасли, сюда охотно направлялся иностранный капитал; старинные отрасли были в корне реконструированы. И если в целом по США численность занятых в промышленности за последние годы сокращалась, на Старом Юге она неуклонно росла и к 1986 г. достигла 3 млн., 16% общей занятости в этих отраслях.

Отражением экономического роста стали и демографические сдвиги. За 70-е годы чистый приток населения в район составил 3,4 млн. человек, за 1980— 1986 гг. — еще 2,6 млн.; его доля в населении США выросла до 17%. Сильно подтянулся район и по душевому доходу: в 1986 г. он отставал от среднего по стране уровня лишь на 4%.

Ускоренное развитие заметно поколебало старинную однородность географического облика района. Хозяйственный подъем охватил в основном его северную часть, где уровень дохода выше среднего по стране; стоит напомнить, что Мэриленд и Делавэр издавна тяготели к Северу, служили как бы переходной зоной и в гражданскую войну не входили в конфедерацию. Особым путем развивается Флорида, туристская Мекка, где численность населения растет рекордными темпами. Экономика обеих Каролин и Джорджии развивается весьма быстро, но тут сказывается очень низкий уровень, с которого она стартовала; эти штаты, особенно Южная Каролина, все еще остаются весьма бедными. Особняком стоит Западная Вирджиния, экономика которой переживает затяжной, тяжелый кризис.

Источник - "США - экономика, политика, идеология." №3 1989.

Последнее обновление 16.01.2016 год